Влад Эмир - Химик-3

– А тебе, Саша, я только одно могу сказать. Пожурить даже! – грустно вещал Сергеевич, наслушавшись болтовни Саши на предполагаемом английском, как тот называл язык, на котором общался, – Поменьше говори на английском! Хотя бы в моём присутствии!

Кричал Сергеевич, конечно, в шутку, но парадокс заключался в том, что Сашин английский понимали все без исключения англичане и мальтийцы, как и он их, соответственно, а вот русские, общаясь с ним на этом чужом иностранном языке, не всегда понимали, что он говорит! Точнее сказать, всегда не понимали. С первого раза. Дама, сидящая рядом, начав говорить с Александром Сергеевичем, которому пришлось подключиться к разговору из чувства вежливости, начала расспрашивать, как ему нравится отдых, сравнивать разные города и страны, разные гостиницы и, через несколько минут, сказала:

– Вы ведь не из Лондона, правда? И, похоже, если я не ошибаюсь, Вы даже не англичанин?

– Нет! – подтвердил Сергеевич, смеясь, ─ Не англичанин!

– Постойте, не говорите! – воскликнула дама, оживившись, – Я с очень многими людьми встречалась из разных стран и я прекрасно разбираюсь в акцентах! Сначала я подумала, что Вы с юга Англии, Вы слишком правильно произносите окончания, не так, как у нас, на севере. Но и там многие слова не так произносят. Акцент не такой! Вот я и решила… С Америкой, понятно, ничего общего нет. Скандинавия… Нет, конечно! И Австралия, я там была, общалась, совсем по-другому они говорят. Вы из Европы, это бесспорно! А, некоторые… Всё, я поняла! Вы, однозначно, из восточной Германии! Только там так могут говорить! Я права?

Дама чуть со стула не упала, услышав, что Сергеевич из России. Она даже не поверила, попросив его сказать несколько слов по-русски, что Сергеевич и сделал с огромным удовольствием, спросив Сашу, как ему не надоест так людей подставлять, заставляя разговаривать с его личными знакомыми? Саша огрызнулся, по-русски, естественно, после чего сконфузилась дама и, не допив кофе, удалилась. Был ещё один ярко-показательный случай, в баре, хозяином которого был коренной англичанин. На стеклянной двери бара висела табличка, ясно показывающая, что англичане ведут себя на Мальте самоуверенно, зная себе и своей нации цену и ничего не боясь. На табличке была надпись: «С собаками и арабам вход запрещён!» И никого это не шокировало! Свободная страна, Мальта! Бармен, высокий и с гонором англичанин, которому Володя Маликов, пригласивший Сашу и Сергеевича в этот бар, заказал три кружки пива, заговорил с Володей, обсуждая последний футбольный матч, в котором участвовала команда «Манчестер Юнайтед». К разговору подключился Сергеевич, высказывая об игре свою точку зрения. Спор получился жаркий, но бармен был только рад, что собеседники в итоге разделили его точку зрения. Заканчивая разговор, он обратился к Сергеевичу.

– Как он хорошо по-английски говорит! – кивнул бармен в сторону Володи, отошедшего от барной стойки, – Правильно и довольно бегло, не задумываясь!

– Да, – улыбаясь, подтвердил Сергеевич, – Действительно, хорошо! Молодец!

О том, что он сам не англичанин, Сергеевич говорить не стал… Стив был свободен практически целый день. Утром отвозил сына в школу и после катал команду туристов, через какое-то время он забирал сына из школы и ездил потом уже с ним. Туристы побывали за время этого путешествия практически во всех уголках Мальты. Тяжёлое впечатление на Сашу произвела «Дорога самоубийц», показанная им Стивом уже в самом конце отпуска. Вся Мальта представляла собой скальный остров, неизвестно как появившийся в центре Средиземного моря, на котором не было следов вулканических проявлений. Остров возвышался над морем, как столб, поднимаясь с его дна. Если следовать одной из теорий, японской, то Землю можно представить телом человека, где каждый материк, каждый островок является частью этого огромного тела. Евразия – это туловище человека, Америка и Австралия – руки и ноги. Так вот, Мальта, по этой теории, была ни чем иным, как фаллосом этого человеческого тела, Земли. Фаллос в своей верхней части, в скальной части, возвышался над уровнем моря метров на сто – сто пятьдесят. Приехав на это возвышение, Саша невольно остановился, залюбовавшись открытой панорамой моря. На возвышенность вела великолепная дорога. А потом, пройдя метров сто по гладкому плато, ровная, как стрела, дорога обрывалась, не дойдя до обрыва полметра. А потом… Внизу, на камнях, далеко внизу, лежали разбитые машины. Одна, две, три… Близко даже подойти к краю обрыва было страшно – ветер дул непрерывно, казалось, земля шевелилась, пытаясь сбросить смельчаков, подходящих к краю обрыва, вниз.