Влад Эмир: Мои стихи. Сборник №2. Келья

Когда одни камни – уже привыкаешь,
Под голову – камни, постельное – камни,
Не знаешь ещё, каким в будущем станешь,
Но знаешь, что, может, день тянется крайний!

И камни кругом, уже глаз не смыкаешь,
Гремят камнепады, возможно, так надо,
Не ропщешь – Судьба!, но нет-нет, повторяешь,
Что камни тебе далеко не преграда!

А камни смыкаются – то ли фундамент,
А то ли растущие наискось стены,
И будет ли всё завершающий камень?
И будет ли то, что всё это изменит?

Изодраны пальцы, борьба с синяками,
Готовишь себе сам прокрустово ложе,
Смеясь про себя – как камням трудно с нами!
А, может быть, камни немножко мы тоже?

Когда все эти песни прозвучали,
Слагаясь из кирпичиков иллюзий,
Я понял, что стою ещё в начале,
Пытаясь стать понятен чьей-то Музе!

Пытаясь повторять чужие песни,
Бродяжничая сутки пилигримом,
Которые то нравятся, то бесят,
То в цель, в десятку, а то просто мимо!

Я понял, что стою ещё в начале,
Ценя чужой вокал и мелодичность,
Меняя отношение к печали,
Одёргивая даже свою личность.

Меняя понимание соблазна,
Став частью или просто вовлечённым,
С кирпичиков иллюзий сделав плазму,
Заранее на Вечность обречённой…

Когда все эти песни прозвучали,
Пытаясь рассказать, как это было,
Я понял, что остался на причале,
А Вечность про меня уже забыла!

Я понял, как коварна эта Вечность,
Заборы из кирпичиков иллюзий…
Как трудно осознать свою беспечность,
Пытаясь поклоняться чьей-то Музе!

Когда-нибудь сядем с тобой у плиты,
Поставим картошку с грибами,
Нальём по сто грамм веселящей воды,
Чтоб в память не стукаться лбами!

И будем с тобой в настоящем мечтать,
Которое будет когда-то,
Картошку с грибами свою уплетать,
Забыв про прошедшие даты.

Когда на плите сковородка шипит,
И пахнет картошкой с грибами,
Душа просыпается и говорит,
Что мы – своё прошлое сами!

И мы, ошарашено стопки держа,
Поймём, надышавшись парами,
Что память даётся, как к жизни маржа,
Как наша картошка с грибами!

Любовь прокралась тихо в мою келью,
Где жил я неприкаянным аскетом,
Став утром неожиданным похмельем,
За жизнь мою безгрешную вендеттой.

– Ты кто?
Не все вопросы ждут ответа.
– Ты что?
Определит не каждый чувство.
Любовь – уже упавшая комета,
Принёсшая и счастье, и безумство.

Как жалок этот Мир, не зная схроны,
Где можно от Любви оберегаться,
И разум от предчувствия агоний,
Не сможет оставаться папарацци…

– Ты кто?
Как крик отчаянья в пустыне.
– Ты что?
Совокупление с напастью.
Любовь не замечать нельзя отныне,
А в келье даже прятаться опасно!

Фарфоровой разбиться бы тарелкой,
Согнуться в три погибели от боли,
Мгновенные желания так мелки,
Уход в сиюминутное, не боле!

– Ты кто?
Молчание из многоточий.
– Ты что?
Попытка самосохраненья.
Но даже и аскет в душе порочен,
И рушится построенная келья!

Руины раньше крепкого жилища,
Как остов моих мученических бредней,
Сумбур в душе – богат любовью нищий?
Почти Помпея, каждый день – последний!

– Ты кто?
Аскетов, разве, в счастье топят?
– Ты что?
Откуда, тоже неизвестно.
Любовь уже, тем временем, торопит,
Для кельи выбирать – двухместной! – место!

Держусь за маму в восемьдесят лет,
Помилуй Бог, что это лишь привычка!
Женат и дети есть, обут, одет,
Но мама – мой товарищ! Мама – кличка!

Когда во двор звала меня шпана,
Разборки начинались в первом классе,
Я их пугал, что мама есть одна!
Их нет в Крестах, в Централах… В Гондурасе!

С семьёю колесил по всей стране,
От Юга самолётом на Чукотку,
Я с мамой побывал бы на Луне,
Когда бы у неё было охотка!

Я знаю, ты одна из многих мам,
И знаю, ты не можешь быть не лучшей!
Готов я доказать всем фраерам,
Что это правда! Выдался бы случай!