Евгения Хамуляк - Гедоническое убийство

Был случай, когда он уволил сразу двух секретарей из-за неприятного запаха изо рта.

Короче, Папу боялись, но только до определенной степени, до его первого глотка отборного алкоголя, любимого напитка начальства. С этого момента можно было не страшиться, прячась по углам, а любить, обожать и называть Чокнутый папа. Он не обижался на прозвище, а наоборот, радовался такому человечному отношению холопов к себе. Холопы тоже не обижались на «холопов», алкоголь лился рекой для них бесплатно, корпоративы оплачивались за счет фондов фирмы. Но даже это было не главным. Персонал жил короткими выездами с Папой загород. По силе ничто не приносило таких эмоций, как корпоративы, организованные «Ромашкой». Ведь благодаря связям и деньгам босса компенсировались смертные грехи: разбитые стекла, разодранные обои, сломанная мебель, драки с охраной и другие новогодние приключения, которые никогда не были по карману ромашковцам. И как появления Деда Мороза на ёлке все ожидали, что отчебучит сам Чокнутый Папа на этот раз.

Папа. Небольшого роста, коренастый и толстый, с волосатыми огромным животом и грудью и отпущенной на зиму мохнатой, словно у цыгана, бородой, Дмитрий Валерьевич Ганин походил на богатого бомжа. Дополняла образ и являлась индикатором настроения золотая цепь с огромным крестом с упитанным не по канонам божеством. Цепь элегантно располагалась на пятой чакре и периодически вываливалась из-под дорогущей рубашки, которая после второго глотка автоматически расстегивалась в районе предпоследней пуговицы. В эти моменты его начинали обожать все, особенно бухгалтера, работяги всех мастей и водители. Первым делом шеф отвешивал поцелуи в различные места обширных телес коллег, разросшихся из-за сидячего образа жизни. А водители, словно ученики Христа или свидетели Деда Мороза, ждали пришествия спортивной сумки, которую шеф доставал из багажника своего кабриолета и крепко держал толстыми волосатыми ручищами, разгуливая по пансионату в поисках места, где свить гнездо. За ним, будто привязанные, следовали вышеперечисленные коллеги, приехавшие укрепить корпоративный дух и товарищество. Ближе к ночи присоединялся директорский состав, который заканчивал важные дела на работе.

В этот раз шеф достал две сумки. Но все заметили лишь ту, где позвенькивал хрустальным звоном отборный алкоголь: виски, коньяк, водка, мартини, ликёры и самогон.

Вторую с 10 000 000 рублей, которую шеф не довёз до работодателей, он, не отпуская ни на секунду, слегка упрятывал за своим могучим телом, пока не увидел Ольгу Плешакову, финансового менеджера.

– Олька, слухай сюда! Я сейчас нажрусь, как свинья, и полностью забуду весь этот вечер. Скорее всего, не буду помнить и завтрашнее утро. Поэтому, если хочешь остаться работать в «Ромашке», шеф сверкнул голубым глазом из-под мохнатой брови, который тут же поменял цвет на иссиня-чёрный, – твоя задача запомнить всё за меня! – шеф наклонился близко прямо к уху Ольги, которая в этот момент целилась кием в шар в бильярдной, но так и осталась приплющенной к зелёному полотну под мощным весом начальства. – Никто кроме тебя не знает, что эта сумка существует. Никто не должен про неё прознать до моего возвращения. – Дмитрий Валерьевич ещё поднажал на Ольгу так, что та взныла. – Мильоны сохрани, как родное дитя. Я тебе отплачу милостью, сисястенькая ты моя, – закончил он и смачно поцеловал её в затылок.

От поцелуя у Ольги закружилась голова. Во-первых, от неожиданного натиска её тело несколько минут не получало кислорода в области груди четвёртого размера. Во-вторых, кислотное облако дорогого парфюма, уже смоченного глотком виски с феромонами настоящего альфа-самца, свели одинокую Плешакову с ума. В-третьих и в главных, шеф не просто поцеловал, не просто попросил, а можно сказать сделал предложение. Не руки и сердца, так как уже был женат. А настоящее деловое предложение стать официальной своей фавориткой. Этого предложения Ольга ждала вот уже два года.

– Дмитрий… э… Валерьвич, – позвал шефа его личный водитель Серега Смирнов, который довёз начальника до порога пансионата, а потом попросил индульгенцию на три дня запоя.

Индульгенция была получена и там же в холле с первым глотком виски Дмитрий Валерьевич крестил Серёгу в кавалеры его ордена, назвав своим наследником в течение ближайших полутора суток

– Иду-иду! – шёпотом оправдывался шеф, отпуская свою жертву. – Короче, дорогая моя..– при слове «дорогая» Ольга втянула живот и крепко сжала зубы, чтоб не показать ликование исохранить девичью неприступность. – Чтоб только смерть могла разлучить нас, то есть вас, – и вручил ей сумку, где лежали миллионы. А потом подмигнул и со всей силой шлёпнул её по заднице, закрепляя похотливые намерения. – Прям орех, Плешакова! – вожделенно воскликнул Дмитрий Валерьевич, но решил оставить сладострастие на потом. Коллектив многозначительно звал наполнить пустые баки топливом.