Алексей Герасимов - Констебль с третьего участка (сборник)

Добрый Робин в задумчивости побарабанил пальцами по столешнице.

– Устраивал да сводил с нужными людьми твоего душегуба, разумеется, не я. Ты, Айвен, знаешь что? Ты иди покуда к себе на участок и жди. Я тебе пришлю через пару часов весточку.

В участке меня уже ждали. Вернее, ждали меня ещё до участка. Десятский Гордон силами приданных ему констеблей, в том числе сменившихся Стойкасла с О’Йолки, не пошедших сдавать журналы, а задержавшихся, дабы подстраховать меня, и также патрульных со всех прилегающих участков обхода, перекрыл имеющиеся подступы к «Оловянной кружке» и уже намеревался её штурмовать, предполагая случившуюся со мной неприятность. Только довод Стойкасла, что «если бы Вильк попал в передрягу, половине города было бы слышно, как он «Кружку» разносит» удержал его от поспешного шага.

Уже смеркалось, когда мы – я, О’Йолки, Стойкасл и полицейский десятский – прибыли на наш Третий участок. Тоже, должен отметить, необычайно людный.

Сержант Сёкли, нахохлившийся, как сыч, находился за конторкой дежурного, но, увидев нас, тут же её покинул.

– Дутар, черти бы тебя взяли! – с порога напустился он на мистера Гордона. – Кто тебе позволил гробить моих парней?!

– Успокойся, Конан, жив твой богатырь и цел, – усмехнулся десятский, ожидавший, вероятно, чего-то такого от нашего сержанта. – Даже чая с блинами на чужой кошт поел.

– Вот только это тебя и спасает, Гордон, – процедил мистер Сёкли. – Но учти: рапорт я на тебя всё равно буду писать.

– Шкипер, не надо рапорт, это моя идея была, – попытался вклиниться я.

– Цыть! – приказал сержант, грозно взирая на меня. – С тобой отдельная беседа будет, по душам. Риск твой, я надеюсь, оправдался? Ибо если нет – вылетишь из констеблей со скоростью орудийного снаряда. Ну? Что молчишь? Мистер Канингхем всех парней, кто не на патруле, собрал. Известно, где этот фальшивый ниппонец прячется?

– Кое-кому известно, – усмехнулся мистер Гордон. – А через пару часов и мы узнаем.

В которой комиссар Дубровлина находит политический выход из непростой ситуации, доктор Уоткинс указывает на местоположение чертежей, сэр Эндрю проводит мудрую кадровую политику, а секретарь эрла Чертилла доставляет в участок архиважный документ

– И как я буду объяснять это в Большом холле, господа? Тахте Дойле поднимут вой на весь Ойряхтас [23]. Нет, на весь королевский дворец! – Герцог Данхилл в раздражении так сжал кончик сигары зубами, что сплющил его не хуже парового пресса. – Да и канцлер О’Каралан такого просто не поймёт. Вы ж не абы к кому предлагаете вломиться, а к уважаемому человеку, к тышаху [24]Дойле, чёрт возьми! Да кто поверит, что я дал санкцию и сам же этого ниппонского монаха в особняк О’Даффи не засунул? То, что мы с тышахом один другого на дух не переносим, это в империи каждому известно. Вот вы, Канингхем, лично вы поверили бы утверждению, что нищим – бог мой, нищим! – удалось пристроить человека в такой дом, да ещё и практически моментально?

– Гм… Должен признать, сэр Уинстон, что уже дал распоряжение своему дворецкому негласно проверить рекомендации всех своих слуг, – невозмутимо ответил Старик. – Хотя новость, которую мы раздобыли благодаря находчивости и самоотверженности констебля Вилька… поразительна, сэр.

– Да уж, воистину наш констебль чудотворен, – поморщился комиссар, поворачиваясь ко мне.

На доклад к эрлу Чертиллу суперинтендент прихватил с собой и вашего покорного слугу, поскольку комиссар Дубровлина вполне мог поинтересоваться какой-то мелкой деталью, о которой начальник Третьего участка не имел представления. И разумеется, прятаться за моей спиной, спихивать всё на самодеятельность нижнего чина мистер Канингхем отнюдь не намеревался. Хотя с такими новостями, убеждён, соблазн у него наверняка был.

Добрый Робин не солгал. На исходе второго часа в зале приёмов появился мальчик в форме почтмейстера и поинтересовался у мистера Сёкли, где ему найти меня, дабы вручить срочную телеграмму. Текст послания заставил глаза на лоб полезть у всех присутствующих: «Феникс-парк, Арас ан Тышах, младший садовник Ки Таро».

– Ничего себе… – вымолвил наконец десятский Гордон. – И как это Старику докладывать?

– Понятия не имею, – мрачно отозвался сержант Сёкли. – Твоя была операция, ты и докладывай, что у тебя предводитель Дойле в подозреваемых. А я погляжу, как тебе с этим вот охламоном головы отворачивают.

Охламоном это он меня назвал, разумеется.