Николай Старинщиков - Прокурорская крыша

Водитель выключил свет в салоне.

– На тропу не выходите, – напомнил Лушников. – Следы не оставляйте.

– Сами тут не кричите, – ласково огрызнулся Прянишников, – а то раскричитесь – не остановить будет… И дверцами не гремите… И светом не балуйте…

Напрасные слова. Об этом все давно знают: на свет или на звук может пуля прилететь из карабина или из автомата. Либо могут обойти стороной. Тогда точно будут напрасны старания.

Смена вернулась к машине. На одежде крупинки снега. Подсели к печке и принялись ужинать при свете крохотной лампочки.

Лушников лежал на боковом сиденье. Помощник прокурора напротив. На поперечном сиденье еще один. И двое на полу, подстелив кошму.

«Только бы не упустить на этот раз, – думал Лушников. – Самое здесь место, где встреча для нас неизбежна… Главное – застать их врасплох…»

– Как вы думаете, Николай Александрович, – подал голос помощник прокурора. – А если они не пойдут этой дорогой? Тогда что?…

– Тогда и мы снимемся, – скрипнул в ответ Лушников.

Присутствие прокурорского «ока» приносило одно беспокойство. На кой ему сдалось надзирать за законностью?

– Не пойдут, – буркнул полусонно охотовед. – Нет здесь другого пути…

И вновь тишина. Задача группы – быстро выйти к лощине при получении сигнала по рации.

Ночь тянулась бесконечно долго. Лушников то дремал, то ходил к посту, всматриваясь в окрестности через прибор ночного видения. Возвращался и снова дремал в один глаз, пока под утро не уснул тяжелым сном: спал в обнимку с медведицей. Та умудрилась лизнуть его мокрым языком и сильно сжала в порывах ласки. Стиснула так, что кости в плечах окончательно занемели.

Майор велел себе проснуться. И вроде бы уже дважды просыпался, однако это был снова сон. Чудно было майору. Надо всего лишь подняться, но нет сил, чтобы справиться с самим собой. Словно думаешь вынырнуть из толщи воды и не можешь. Душа немеет, бьется в железных тисках, но ничего не может поделать.

И все-таки Лушников проснулся, сбросив с себя гнетущее наваждение и разминая затекшее плечо. Тишина. Сумрак. Дизельная печь по-прежнему работает. Топливо убавлено, но в салоне тепло.

Вынув из бокового кармана рацию, майор нажал кнопку вызова.

– Как оно?… – тихо спросил.

– Все так же, – ответили ему. – Без изменений.

– До связи…

Проговорил и снова задремал, потом вздрогнул, потому что пискнула рация.

– Семеро в тайгу направляются… Со стволами… Что будем делать?

– Замрите… Нам нечего им предъявить.

– Вас понял. Пропустить. – И вдруг снова голос: – У них собаки… Что делать?!

– Покажи ей кинжал. Если лайка – должна понять. За других не ручаюсь.

Лушников, чавкнув автоматным затвором, дослал патрон в патронник. Помощник прокурора проснулся.

– С добрым утром, господа…

– Ага… С добрым… – ответили ему сквозь зубы:

Охотовед вытащил из кобуры табельный пистолет. Егерь обнял нарезной карабин.

– Мимо прошли, – остановил их Лушников. – В лес двигают…

– Ну?…

Майор не торопился. Если уж брать, так с поличным. И если стрелять, то из-за угла. Желательно из кривого еврейского ружья. Жаль, нет таких пока что на вооружении в МВД.

Где-то далеко лаяла с надрывом собака. Ей вторила басом вторая. Надо ждать. Все равно туда не успеть – только шум зря поднимется.

– Как обстановка? – снова спросил он по рации. – Прошли?

– Проходят… Собак подзывают… – прошептали в ответ.

Вскоре на посту произошла смена. Оба оперативника поднялись в машину, шмыгая носами.

– Скачет передо мной, зубами щелкает, а я за деревом спрятался, – торопился один. – Глаза горят – того и гляди цапнет. Показал ей кинжал: она облизнулась – и убежала, стерва…

– Вот и ладненько, – сказал Лушников мог. – Осталось дождаться, пока с грузом назад не пойдут.

– К вечеру разве что… В потемках… – проскрипел помощник прокурора.

– Не так скажите, – оживился егерь. – В копчике у браконьера засвербит – он и днем побежит.

День прошел в напрасных ожиданиях. Снова пили чай. Ходили на пост, вполголоса разговаривали, спали. Выпавший ночью снег, потихоньку растаял.

Под вечер майор Лушников, прихватив с собой снайперскую винтовку и мегафон, решил еще раз осмотреть район. Вышел из машины и двинулся вглубь тайги. Приблизился к косогору, но опускаться в лощину не стал. Охотничья тропка опускалась ко дну громадного мокрого лога и поворачивала по его дну направо. Рядом с тропой журчал ручей. Он был неплохо виден среди редких лиственниц. Другая сторона лога заросла кедровником.