Николай Старинщиков - Прокурорская крыша

Бородатый жевал, сопя в две дырки и слушал. Может, и сказал бы слово, да занят.

– Вечно чего-нибудь ждем – то революции, то второго потопа. Не нравится мне ждать, – бормотал Уляхин. – Чует мой клюв – пора шевелить рогами…

Подполковник внутренней службы вспоминал давно забытые жаргонизмы. Он подошел к журнальному столику, сел в кресло, придвинул к себе телефон. Потом водрузил себе на нос очки, поднял трубку, послушал и принялся тыкать корявым пальцем в блестящие кнопки. Он еще не совсем того, чтобы вдруг сразу нате вам.

– Я это! – вдруг заговорил он быстро, громко и размеренно. – Договор хочу расторгнуть! Который на срок жизни! Что значит не могу?… Что значит не имею права?… Как вас следует понимать?! Буквально или переносно?… Ах, вот даже как… Выходит, что он на срок жизни и назад ходу нет никакого?… Понятно.

Ответы были удручающими.

– Но я на этом не успокоюсь, – продолжал подполковник. – Завтра пойду к новому прокурору – пусть там мне объяснят. А вам сроку всего лишь до вечера. Присылайте агента – будем разговаривать. Разочаровался я в вас. Тем более мне уезжать надо…

Фирма не сдавалась.

– А мне вообще по хрену, кого пришлете – хоть юриста, хоть тракториста, – вышел из себя Уляхин. – Только не забудьте, что времени у вас нет.

Закончил говорить и быстро положил трубку.

Потом обернулся к бородатому:

– Вере своей звони. Пусть с работы не опаздывает. Живите теперь – вместо сына с дочкой, если у вас трудности с жильем…

Проговорил и мигнул хитрым, вдруг налившимся зеленью, глазом. Бородатый вдруг понял, что вовсе не выцветшие у деда зрачки – это только вначале казалось. При первом знакомстве.

Уляхин снова поднял трубку. Звонок на мобильный телефон сыну давнего товарища не повредит.

– Алле. Это я… Тот самый, который… Нерв у меня больше не выдерживает, так что с этим делом хочу покончить. Короче говоря, в услугах фирмы больше не нуждаюсь… Позвонил этим только что, от услуг отказался… А как же, конечно, я молодец. Другого выхода не вижу… Думаю, там поймут… Куда они денутся, должны сообразить… Я ведь тоже не пальцем деланный…

Решетилов сидел в кабинете у Гноевых, когда раздался звонок. «Главный Геронтолог области» поднял трубку, стал говорить и сразу покрылся пятнами. Потом побледнел, словно бурая водоросль. Анатолий Семенович сразу понял, что у Бориса Валентиновича надумал соскочить с крючка очередной клиент. Наслушаются всякой ереси по телевизорам, а потом названивают.

Гноевых бросил трубку и снова покраснел. Квартира в самом центре города неожиданно уплывала из рук. Казалось бы, дело в предприятии только что пошло в гору, но кому-то взбрело в голову заронить в чужую душу искру сомнения. Как холодной водой окатил из ведра, мерзавец. Однако директор знает себе цену и просто так не отступит. С клиентом надо работать. Естественно, что теперь это придется делать самому. Потому что нет у него больше отчаянной помощницы Бачковой – по делу о взятке сидит вместе с тестем на нарах в следственном изоляторе. Того как глухаря взяли. Натурально впихнули в руки тысячными рублевыми купюрами – тот и схватил от жадности. Теперь всем известно, что тесть у Бориса сидит – знакомые лица отворачивать стали. Зато раньше, бывало, на ходу подметки рвали. Хитер был лис. На кой хрен наживку клюнул – совершенно не понятно. Может, от старости соображать перестал?

«Но выходить из себя тоже не надо, как и хоронить заживо, – подумал о себе Гноевых, косясь в сторону Решетилова. – Иначе из седла быстро вышибут. Хорошо этому. На холостяцкую ногу живет. Ни жарко ни холодно человеку…»

Но тому оказалось как раз жарко. Быстро понял, что у шефа фирма идет ко дну. Решетилов и раньше, бывало, хватал на лету информацию. И сейчас быстро понял. Так что делать хорошую мину при плохой игре вовсе не собирался – дело надо решать.

– А давай его кокнем, старого пенька, – вдруг предложил он. – Он же в НКВД раньше служил. О нем же никто не заплачет… А? Как ты думаешь по этому поводу?

Проговорил и сквозь землю не провалился. Видать, устал в узде ходить, на маневры захотел.

Борису сидеть бы да помалкивать, но он вдруг ответил согласием, слушая отзвук словно бы чужих слов в кабинете. Казалось, Решетилов видел его насквозь. Вероятно, о многом догадывался юридический выкидыш, но не мог пока что облечь в словесную форму. Некоторые, например, ресторан Мандалай открывают. Средства Коробаева продают: Постин, Моросин, Суматон. А этого тянет туда, где знойнее. Где деньги просто так лежат – только руку протяни и возьми себе, сколько унесешь.