Ричард Пратер - Шеллшок

Вполне возможно, ее внешняя красота обуславливалась родниковой чистотой ее души, льющейся из этих глаз цвета расплавленных изумрудов, добрым и горячим сердцем, зажигающим огонь в крови? Кто знает? Да и кто вообще может сказать, что такое Красота? Дать ей четкое определение?

Поэтому остановимся на том, что эта девушка была уникальна, неповторима. От одного взгляда на нес у меня чуть не остановилось сердце и захватило дух. Но и это не выражает того, что я тогда почувствовал. Впрочем, хватит об этом. Признаюсь только, что при виде этого лица во мне все перевернулось, и я понял, что в мою жизнь навсегда вошло что-то новое.

Не знаю, сколько я простоял так на пороге, как насаженный на кол истукан. Она терпеливо ждала, давая мне возможность оправиться. Только ее приветливая улыбка стала еще шире, более участливой и понимающей, что ли. Однако краем сознания я отметил, что она вовсе не удивлена моей реакции. По-видимому, она уже привыкла к подобной реакции мужчин и сейчас ждала, когда я наконец обрету возможность воспроизводить членораздельные звуки, верну «шары» со лба на место и снова задышу, не прибегая к помощи реанимационной бригады.

Кажется, я несколько ошибся на ее счет. Несомненно, она знала, что красивая и даже насколько красивая. Опасное убеждение. Я надеялся, что подобная уверенность ее не испортила. А впрочем, даже если это действительно так, я все равно скажу ей. Втолкую здравый смысл в эту прелестную головку, почитаю ей журналы, а может быть, даже книги, помогу осознать, насколько опасным оружием она владеет.

Придя к такому решению и избавив ее в своем воображении от всех возможных и невозможных опасностей, которые могла таить в себе ее неземная красота, я, наконец, интегрировался в прежнего Шелла Скотта.

Я глубоко вздохнул, и она, видимо, заметила симптомы моего возвращения к жизни, так как спокойно повторила с интонацией «что, очухался?»

– Так я могу войти?

– Д... да, пожалуй. А то я выброшусь из окна, если вы этого не сделаете.

Она вошла. Я закрыл дверь и любезно предложил:

– Постойте минуточку здесь, пока я... кое-что не сделаю. О'кей?

Она понимающе улыбнулась.

Я метнулся в ванную, прикрыл дверь, включил холодную воду и пустил себе в физиономию ледяную струю из гибкого душа. Растер щеки полотенцем, заглянул в зеркало, поднял и опустил брови, вытянул и втянул язык. Вроде все работает. Постучав в грудь кулаками, я вернулся в гостиную.

Я приблизился к сногсшибательной молодой леди, предположительно, Мишели Уоллес, урожденной Мишели Эспри Романель. Остановился, заглянул в ее вопросительно поднятое ко мне лицо и честно признался:

– Я бы вас тоже не оштрафовал.

Она рассмеялась, легко и непринужденно, заставив меня почувствовать себя внучатым племянником Чарли Чаплина. Ее смех наполнил меня таким удовольствием, которое я испытываю разве, наблюдая за ребятишками, счастливо кувыркающимися на зеленой лужайке в теплый погожий день.

Я продолжал с удовольствием смотреть на ее улыбающееся лицо.

– Рад, что вы так восприняли мою шутку.

Она посмеялась еще немного и призналась:

– А я рада, что вы умеете шутить, для меня это такое облегчение, мистер Скотт. Утром вы были таким букой, я имею в виду наш разговор по телефону.

– Понимаете, я тогда не совсем проснулся, но сейчас, кажется, очухался. Признаться, я думал, что звонит кто-то другой.

– Я догадалась. Знаете, я боялась, что отправлюсь на встречу с каким-нибудь страшилой вроде Игоря. Помните это чудище в фильме «Франкенштейн»?

– Помню. Надеюсь, вы не разочарованы? – Я состроил страшную рожу, скрючил пальцы и хрипло прорычал: – Пошли со мной, крошка. Хозяин только что приделал ему новую голову. – Потом я принял свой прежний облик и криво усмехнулся. – Извините. Вы, вероятно, заставляете всех мужчин втягивать животы и затаивать дыхание до тех пор, пока их лица не побагровеют. Постараюсь впредь не вести себя как последний идиот.

– Я рада, что вы такой милый и привлекательный.

– Я? Милый? – Почувствовав, что мой рот непроизвольно растягивается в глупой улыбке, я вновь сомкнул губы. Она могла просто меня разыгрывать. – Так говорите, я привлекательный? Ну, может быть, по сравнению с Игорем.

– О, нет! – весело рассмеялась она. – Вы гораздо симпатичнее Игоря.

– И на том спасибо. Не хотите ли вы... – я обвел рукой комнату, – присесть с приятным сыщиком на хорошем диване?

Она подошла к дивану и присела на краешек. Я обошел кофейный столик и уселся на другом конце, возле телефона.