Ричард Пратер - Шеллшок

– Шелдон Скотт, частный сыск, – пропела она в трубку. – Чем мы можем быть вам полезны?

– Привет, детка.

– А, это ты... По-моему, я чую, как ты разлагаешься. Это точно усопший Шелл Скотт. Безвременно, безвременно...

– Не заставляй меня соображать так напряженно. Слышишь, как скрипят мозги? Тебе же прекрасно известно о том, что я не просыпаюсь, пока вновь не наступает время ложиться в постель.

– Секс, секс... Вечно одно и то же. Неужели вы, мужчины, только об этом и думаете. Примитивные создания.

– Сунь свой любопытный носик в сегодняшнюю «Таймс». Колонка частных объявлений. – Я назвал ей номер страницы и продиктовал свой опус. – Слушай, малышка, будь готова принять пару-тройку звонков от ценителей моего эпистолярного таланта. – Я помолчал и добавил. – Вполне возможно, что нам позвонят несколько начинающих идиоток, поскольку я имел глупость написать в объявлении, что их ждет не место в санатории закрытого типа, а «очень большое состояние». Так вот, чтобы отшить проходимок и прочих соискательниц крупных состояний, запомни, что девичье имя той, единственной, которая мне действительно нужна, – Николь Элейн Монтапер. Лучше запиши.

– Уже. Повтори фамилию по буквам.

Я повторил и добавил:

– Так что отшивай всех, кто станет тебе петь, что не помнят или что у их мамочки случилась амнезия после того, как они родились, и все такое прочее. Словом, начнут заикаться, вешай трубку или отбрей, как ты это можешь. О'кей?

– Отбрить – это не проблема. А ты, полагаю, снова в люлю или еще вообще из нее не вылезал?

– Хейзл, лапочка, я уже давно на ногах и сейчас направляюсь в город. Топтать его постылые улицы. В этот губительный для моего хилого здоровья смог. Торчать в бесконечных пробках на Фривэйе... Алло? Хейзл? – Но норовистая кобылка уже положила трубку.

А я сделал то, что обещал Хейзл: вышел в смог дышать, топтать, торчать... Последние три часа я провел в Монтери Парк, еще два – в лос-анджелесской мэрии, а последний час убил в газетном морге – архиве «Лос-Анджелес Таймс», просматривая пропылившиеся подшивки двадцатипятилетней давности в поисках заметок, в которых фигурировало имя Клода Романеля. Я лишь «посадил» глаза, просматривая микрофильмированные копии газет и других, не относящихся к делу документов, и подорвал голос, расспрашивая различных архивариусов и прочих канцелярских крыс, а результат оказался если не нулевой, то очень близкий к нулевому. Раздосадованный, но отнюдь не обескураженный, я вернулся в «Спартанец» и засел за телефон. Прежде всего я связался с детективными агентствами во Флориде и Неваде, где у меня работали знакомые ребята. Мой контакт в Рино сообщил, что Ветч, которого звали Роберт, действительно женился здесь на девице по имени Николь, которая теперь по моим соображениям была Николь Элейн Монтапер-Романель-Уоллес-Ветч? Из карточки изменения адреса, которую для меня раскопали на почте в Рино, эта особа двинула в Ридондо Бич в штате Калифорния. Однако мистер и миссис Ветч проживали по этому адресу не более полугода, а куда переехали дальше, было известно одному Богу.

Агентство в Форт Лондердейл раскопало, что вскоре после развода с Клодом Романелем Николь снова вышла замуж за некоего Эдгара Хопкинса Уоллеса. Отыскалась запись их развода, происшедшего спустя неполных два года, но ни малейшего намека на то, что Николь вновь кого-то на себе женила.

Вот так, везде крохи, крупицы – и ничего существенного об основной цели моего поиска – Мишели Эспри. Правда, я узнал кое-что новенькое о самом Клоде Романеле. По отрывистым сведениям, выуженным из архивов «Таймс» и в ходе телефонных переговоров с Форт Лондердейлом, Детройтом и Чикаго, мне удалось выяснить, что в молодости мой клиент был довольно ловким мошенником и аферистом. Так, Клод и несколько его коллег – все от 25 до 35 лет – провернули ряд блестящих афер, принесших им не только отдых в тюрьме, но и крупные дивиденды.

Аферы и мошенничества Арабской группы, как их окрестили чикагские газеты тех дней, хотя в ней не было ни одного настоящего араба, носили, так сказать, местный характер, не переходя в разряд общенациональных, так что их нельзя было квалифицировать как организованную преступность. Это была просто группа аферистов-любителей, временно спаянных единой целью: разбогатеть во что бы то ни стало и по возможности не оказаться за решеткой. Так они и «работали» тихо-мирно в течение пяти-шести лет, сколотив «общак», оценивавшийся впоследствии газетчиками в что-то около 10 миллионов долларов – сумму и по теперешним временам немалую. В те же времена она была поистине колоссальной.