Григорий Шепелев - Улус Джучи

– Встать!

– Не смей меня бить! – всхлипнула Малявка, корчась от боли, – тебе потом будет хуже! Вас уже вычислили!

– Встать, быстро!

Но Ариана не шевельнулась. Тогда Миша наклонился, поднял её за волосы, намотав их на руку, и садистским образом потащил к распахнутой двери. Малявка шла спотыкаясь. Из её носа и рта обильно струилась кровь, из глаз – ни слезинки. Они спустились в полуподвал. Дверь маленького спортзала была открыта. Там Радомир и Иванко били ногами Ленку и Альку, валявшихся на полу. Обе поэтессы были в крови, как и Ариана. Миша ударил Малявку кулаком в спину. Она влетела в спортзал и грохнулась на пол, врезавшись головой в какую-то металлическую конструкцию. Радомир и Иванко что-то тихо сказали один другому и вышли. Стальная дверь за ними закрылась, и дважды лязгнул замок. На маленьких окнах были решётки. За ними уже сгустилась вечерняя темнота.

Глава двадцать первая

Разговор в машине под диктофонную запись. Нохит.

– Я буду задавать вопросы, – сказала Рита, вытащив из кармана простенький диктофон и нажав на кнопку, – а ты будешь отвечать мне – внятно и громко, чтоб майор Мельников тебя тоже хорошо слышал. Ты меня понял?

– Да, – проговорил Димка. Рита и он сидели бок о бок на заднем сиденье «Ауди». Туман был в багажном отсеке. Его пришлось привязать к запаске, лежавшей ниже уровня пола, чтоб он опять на Димку не бросился. Пёс был очень разозлён тем, что ему позволили только разодрать свитер на Димке да прокусить ему руку. Теперь рука была забинтована. Сквозь десяток слоёв бинта проступила кровь. Но Димка даже не морщился, хоть ему, конечно же, было больно. Как только Мельников запустил мотор и вырулил со двора в транспортный поток, Рита задала свой первый вопрос:

– Когда ты, придурок, с ними связался?

– В июле прошлого года. Я на своей «Девятке» врезался в «Ламборджини» Панченко. Его девушка пострадала. У меня не было денег ни на ремонт «Ламборджини», ни на лечение девушки. Я ведь сам перенёс пару операций. Они мне начали угрожать расправой. Включили счётчик. Кроме квартиры, книг и одежды, у меня нет ничего. Если бы я даже продал свою квартиру, то получил бы лишь половину денег, которые был им должен. И мне пришлось выполнять их требования.

– Какие?

– Самые разные. Например …

– Мы сейчас не будем тратить на это время, – перебил Мельников, проскочив на жёлтый сигнал, – давай ближе к делу. Начнём с того, что в больнице ты встретил лаборантку с родинкой на щеке. И что было дальше? Ты доложил Панченко о том, что нашёл для него ещё одну Ариану?

– Нет, – резко сказал Димка и замотал головой, вынудив пса рявкнуть, – я знал о том, что эти ублюдки пытают и убивают девушек с именем Ариана. Но не докладывал. Эта девушка мне понравилась. Я решил, что надо с ней встретиться и предостеречь её об опасности. Я услышал, стоя на лестнице, как она кому-то сказала по телефону, что завтра в десять будет на Щукинской ждать трамвая в сторону Строгино. Я туда помчался к десяти вечера.

– И на это мы время тратить не будем, – тоном оперативника перебила Рита, – я уже знаю, что Ариана села тогда на трамвай, а ты не успел, и тебе пришлось поехать домой ни с чем. А на другой день мы с тобой встретились в больнице, я туда ездила по делам, а ты – на осмотр. Ты случайно услышал, как я говорю медсёстрам, что Ариана больна. Мы с тобой немедленно познакомились. Я тебе рассказала, что Ариана живёт пока у меня. Ещё ты узнал от меня о том, что она не раз тебя замечала и ты ей сильно понравился. Подтверждаешь?

– Да, подтверждаю. Всё было именно так.

– Дроздова, мне бы хотелось слушать его, – с досадой произнёс Мельников, выезжая за разделительную, – тебя я уже наслушался. Предлагай вопросы, а не ответы.

– Прошу прощения, господин прокурор, – улыбнулась Рита, – я экономлю время. Продолжай, Дима.

Димка помолчал и продолжил:

– Вечером, или, кажется, ещё днём, Панченко велел мне сопровождать его на Перовскую улицу. Я спросил, для чего. Он мне объяснил, что нужно будет помочь ему затащить в машину одну блондинку. Отправились мы к тебе на «Лэнд Ровере». За рулём сидел человек, которого я никогда нигде не встречал. Его звали Герман.

– И сколько вы меня ждали?

– Около трёх часов. Я, впрочем, не засекал.

– Что делали Алексей и Герман всё это время?

– Курили, болтали о посторонних вещах – и между собой, и по телефонам. Мне показалось, что этот Герман не учится вместе с Панченко. Лет ему примерно под тридцать. Думаю, он спортсмен.