Тони Скин - Неопознанные

Молодой человек с удивлением обнаружил, что Блэк уже знал о нем множество вещей. Знал, например, точную сумму его частного дохода и то, что он тратил намного больше этого. Знал также, что Морган провел много ночных часов вдали от своего дома. Этот человек оказался в состоянии приобрести всевозможные знания о разных людях. Со временем это станет предметом расследования.

Даже о том, что касалось инспектора Бэтсвинга, Меллерби Блэк выдал неожиданную информацию.

– Кстати, – сказал он на прощание, – если вы столкнетесь с Бэтсвингом и он доставит вам неприятности, попросите его поговорить со мной по телефону.

Морган не удивился, узнав, что Блэк знает о его связи с инспектором. Он ожидал этого.

– А предположим, – отозвался он, – что Бэтсвинг откажется звонить?

– В таком случае, – ответил Блэк, – упомяните ему слова «Белый мальчик». Я думаю, вы обнаружите, что эти слова действуют, как заклинание.

Все это занимало разум Чарльза, когда поезд покидал одну станцию и останавливался на следующей, ехал дальше и опять останавливался по пути в Лейтон. Кроме того, он ломал голову над вопросом фотографий. После ланча Блэк отвел его в свой кабинет на втором этаже. На письменном столе Морган заметил кучу фотографий и, естественно любопытствуя о делах Меллерби, он перевернул их. Это были снимки всех видов: студийные портреты, отдельные кадры и не смонтированные увеличенные изображения, очевидно, вырезанные из групповых фото, в которых фигурировал запечатленный на них субъект. На все фотографиях было одно и то же лицо.

Этот инцидент зафиксировался в памяти Моргана, потому что Блэк выглядел довольно обеспокоенным его открытием. Он сунул фотографии в ящик и аккуратно запер их, положив ключ в карман.

– Не пытайтесь узнать слишком много, – пробормотал он. – Не пытайтесь узнать слишком много, это не хорошо для вас.

Это, конечно, было угрозой. Но Чарльз был предупрежден об угрозах. Это вызвало у него только улыбку.

Когда после утомительной поездки он оказался на Брук-стрит, в Лейтоне, на короткой дороге, которая вела из пивной «Красный олень» в Лейтон-Флэтс, он стал действовать с характерной для него энергичностью, игнорируя последствия. Обнаружив, что сам дом представляет собой одну из террас, а его фасад плотно занавешен и лишен жизни, он обошел дом и вошел в него через узкий переулок, а затем пересек задний двор, неухоженный и заваленный пустыми упаковочными ящиками и мусором. Что он собирался сделать, молодой человек не знал даже в тот момент, когда подошел к задней двери и положил руку на защелку.

Нормальным действием – действительно, очевидной вещью – было бы постучать и потребовать увидеть самого Маунтджоя. Но Морган не делал нормальных и очевидных вещей. Он создал себе солидную репутацию, делая обратное. Так что он тихо открыл дверь и вышел в узкий вестибюль. В доме было тихо. Насколько Чарльз мог судить, никто не заметил созданного им слабого шума. Он очень тихо закрыл за собой дверь и открыл другую, которая, как он и ожидал, привела его к коридору и лестнице.

Двигаясь абсолютно бесшумно в своих ботинках на креповой подошве, он шел вперед, пока не достиг входной двери. Там молодой человек заметил, что засовы были сняты, а сама дверь заперта на цепочку. В качестве обычной меры предосторожности он осторожно снял засовы и цепочку и приоткрыл дверь на несколько дюймов.

«На всякий случай, – сказал он себе, – мистер Маунтджой не должен быть рад меня видеть!» Он уже заметил, что из-за закрытой двери слева, которая, вероятно, вела в лучшую комнату, доносился непрерывный приглушенный гул тяжелых голосов.

Чарльз снял шляпу и прислонил ухо к дверной панели. За ней разговаривали двое мужчин. Или, скорее, один довольно бегло тараторил, а другой издавал звуки, указывающие на согласие.

– …выполнил работу, которой вы поделились с драгоценным другом Маунтджоем, – говорил первый незнакомец. – Ну, это хорошо, говорю я. Когда я делаю свои дела, мне нравится получать доходы, а не делиться пятьдесят на пятьдесят с кем-то, кого я никогда не видел. Забери это у меня, Шрамолицый. Маунтджой играет с нами хорошо и правильно. Я не так уж много знаю, но я не возражаю против того, чтобы выставить планку, которую никто не мог бы перепрыгнуть. Маунтджой сам это обдумывает.

– Работа прошла легко и просто, – вставил слово его собеседник.

– Конечно, но кто они такие? Любой может провернуть такую работу, как у них! Мы не хотим, чтобы Маунтджой и его драгоценный друг придумывали все для нас. Так что я говорю тебе – держись за него! Сделай немного. Мы можем сделать это. Мы с тобой можем все поделить, и никто ничего не узнает.