Владимир Жуков - Тайна старого грота

Старуха, глядя в угол комнаты, где мерцала маленькая икона, перекрестилась.

– Алекс, давайте сюда с Матильдой! – позвал Белозерцев в открытую форточку. Его взгляд скользнул вниз по стеклу к подоконнику и остановился. Между двойными рамами окна он увидел клок черных волос. Промолчал, усмехнувшись своей догадке, но не поспешил раскрывать карты.

В комнату вошел Корецкий с пристроившейся на его плече обезьянкой. Матильда не захотела идти к Белозерцеву, да и сварливую старуху проигнорировала. Чем так быстро завоевал ее симпатии Алекс? Может быть, Матильда каким-то неведомым человеку чутьем постигла горе и одиночество Корецкого, потерявшего Вику, так же, как она своего хозяина, дядю Леву. Так это или не так, но обезьянка решительно не хотела оставлять Алекса. Грозно скалила зубы, визжала и отбивалась лапами. Выход нашел Белозерцев.

– Будьте добры, послужите Фемиде, – попросил он Алекса. – Проверьте, нет ли у нее на коже каких-нибудь повреждений.

– Как вам угодно, – вяло произнес Корецкий с заметной усталостью в глазах. – Матильда!

Он похлопал ладонью по колену. Обезьянка спрыгнула ему на руки. Все с напряжением следили, как Алекс длинными, как у пианиста, пальцами прощупывал шерсть Матильды. Ей эта процедура доставляла удовольствие. Вдруг она взвизгнула. Алекс зацепил пальцем глубокий порез.

– Есть, – Корецкий взъерошил шерсть. Белозерцев и Щеглов увидели свежую ранку. Василий ликовал, но не подавал виду.

– А теперь посмотрите сюда, – он пригласил Щеглова и эксперта– криминалиста к окну, и те увидели клок волос. – Она защищала своего хозяина и помешала преступнику до конца осуществить свой замысел. Он спешно ретировался, ведь беспокойство выскочившей во двор Матильды могло привлечь внимание прохожих. Конечно, будь у Хачатура, еще и собака, преступник не осмелился бы на него напасть. Выждал бы удобный момент.

– Ну, ты силен Василий, – пожал следователь руку офицеру. – Прости, погорячился. С обезьянкой это у тебя ловко получилось. Ни за что бы ни догадался.

– Мы дополняем, друг друга, – улыбнулся капитан. Анатолий тем временем с трудом отворил половинку окна, извлек и положил в пакет волосы для экспертизы. "Вот и еще один вещдок", – подумал он и, взглянув на туфли Алекса, попросил:

– Покажите-ка подошву.

Корецкий понял, в чем дело, и показал рифленую подошву туфель фирмы "Цебо", пояснив:

– По неосторожности в темноте ступил в кровь.

– Бывает, – успокоил его эксперт, а сам подумал: "Вот и отпала улика, а ведь могла спутать все карты".

На пороге появился уставший кинолог старшина Дудко с Пальмой. Овчарка вертела головой, часто дышала, оскалив пасть с багровым языком. При ее появлении Матильда спряталась за спиной Алекса.

– Что у тебя? спросил следователь кинолога.

– Довела до обочины главной улицы, там след оборвался, – ответил Дудко. – Полагаю, что он воспользовался каким-нибудь транспортом и скрылся.

Все вышли во двор. Дом заперли и опечатали. Одного из оперативников оставили в засаде: вдруг преступник пожалует. Матильду с трудом оторвали от Корецкого и отдали на время, пока не объявятся родственники Хачатура, соседям.

На город опустился теплый вечер. Фиолетово-синий небосвод был прошит серебряными гроздьями звезд. Усаживаясь в машину, Алекс остро почувствовал, что голоден. За целый день не успел ни пообедать, ни поужинать. Сто граммов спирта и кусочек сырка, употребленные в морге, не могли компенсировать затраченной энергии. Ноги подкашивались от смертельной усталости. Милицейский УАЗ из узкой полуосвещенной улочки выехал на яркую, сверкающую огнями широкую улицу.

8. Новые версии

Во второй половине следующего дня Корецкий вместе со скорбным грузом и чемоданом Викиных вещей (свой он оставил в камере хранения пансионата в расчете на возвращение) на борту Як-42 отбыл в Москву. Перед отлетом Белозерцев успел показать ему снимки, отпечатанные экспертом с обрывка пленки, найденной в доме Хачатура. На всех трех фотографиях Алекс признал жену. Улыбающаяся Вика держала на руках Матильду, и он с горечью подумал, что вместо обезьянки мог быть ребе нок, их общий ребенок, которому теперь никогда не суждено родиться. Попавшие в объектив мужчины были ему незнакомы. Алекс попросил у Белозерцева снимки, и тот внял его просьбе.

– До встречи! – Корецкий помахал рукой и по трапу поднялся в салон. Самолет вырулил на взлетную полосу. Стремительно разбежался и, задрав нос вверх, оторвался от бетонки. Василий увидел, как спрятались шасси в серебристом теле лайнера. Он вдруг воочию представил картину, которая ожидает Алекса в Москве. Слезы, рыдания, убитые горем лица родственников. Не, дай Бог оказаться на его месте. Не всякий мог бы выдержать такой тяжкий груз переживаний. А он держится стойко", – искренне посочувствовал Белозерцев Алексу.