Раймонд Чэндлер - Долгое прощание. Обратный ход [компиляция]

Эта просьба также автоматически отклоняется. Но в нашем штате судья может отложить свое решение вплоть до вынесения вердикта. Судья оказался выжившим из ума стариком. Он отложил решение по просьбе защитника. Когда присяжные вынесли вердикт виновности, он провозгласил в длинной речи, что не исключает возможности того, что мой сын в пьяной ярости сорвал протез с шеи, чтобы испугать свою жену. Он сказал, что во время ссоры все может случиться. Он сказал, что присяжные не рассмотрели возможность того, что моя невестка говорила правду, — а именно, что она пыталась надеть протез на шею моего сына. Судья аннулировал вердикт присяжных и освободил подсудимую.

Я сказал ей, что она погубила моего сына и что я позабочусь, чтобы она нигде не нашла себе приюта. Поэтому я здесь.

Я глянул на капитана. Он смотрел в пространство, Я сказал:

— Мистер Кинсолвинг, что бы вы ни считали, миссис Ли Кинсолвинг, которую я знаю под именем Бетти Мэйфилд, была судима и оправдана. Вы назвали ее убийцей. Это клевета. Мы сойдемся на миллионе долларов компенсации.

Он неестественно громко расхохотался.

— Ах ты пройдоха, — почти завизжал он. — Там, откуда я приехал, тебя бы бросили в кутузку за бродяжничество.

— Пусть будет миллион с четвертью, — сказал я. — Я стою не так дорого, как ваша бывшая невестка. Кинсолвинг обернулся к капитану Алессандро.

— Что здесь происходит? — рявкнул он. — Что вы все — банда жуликов?

— Вы говорите с офицером полиции, мистер Кинсолвинг.

— Мне это до лампочки, — сказал Кинсолвинг яростно, — среди полицейских тоже немало жулья.

— Стоило бы убедиться, прежде чем называть их жульем, — сказал Алессандро, тихо развлекаясь. Затем он закурил, пустил табачные кольца и улыбнулся сквозь завесу дыма.

— Отдышитесь, мистер Кинсолвинг, а то у вас быдет инфаркт. Вам вредно так волноваться. Я когда — то изучал медицину, но стал полицейским. Война помешала, надо, думать.

Кинсолвинг встал, У него по подбородку стекала слюна. Он прохрипел;

— Это еще не конец всей истории. Алессандро кивнул.

— Интересная черта полицейской работы — ни у одной истории нет конца.

Слишком много неизвестных. Что бы вы хотели, чтобы я сделал? Арестовал человека, которого судили и оправдали, только потому, что вы — большая шишка у себя в Уэстфилде, штат Каролина?

— Я сказал ей, что я никогда не дам ей покоя, — сказал Кинсолвинг яростно. — Я последую за ней на край земли, я добьюсь того, чтобы все узнали, кто она на самом деле, — Кто же она на самом деле, мистер Кинсолвинг?

— Убийца, она убила моего сына, а идиот судья выпустил ее — вот кто она?

Капитан Алессандро вытянулся во весь рост.

— Проваливай, — сказал он холодно. — Ты меня скоро рассердишь. Я встречал всяких хулиганов на своем веку. Большинство из них были бедными глупыми подростками из захолустья. Первый раз я встречаю большого, важного, влиятельного человека, который так же глуп и злобен, как пятнадцатилетний правонарушитель. Может, Уэстфилд, Северная Каролина, у тебя в кармане или так по крайней мере тебе кажется, У меня в городе у тебя в кармане и сигарного окурка нет. Проваливай отсюда, пока я тебя не привлек за приставание к офицеру полиции при исполнении служебных обязанностей.

Кинсолвинг проковылял, шатаясь, к двери и схватился за ручку, хотя дверь была широко открыта. Алессандро проводил его взглядом. Он медленно сел в кресло.

— Крутовато вы с ним, капитан.

— Ничего страшного. Если то, что я сказал, заставит его еще раз взглянуть на себя со стороны — ну его к черту!

— Нет, такого не заставит? Я могу идти?

— Да, Гобл отказался дать показания. Сегодня он уже возвращается в Канзас — Сити, Мы что — нибудь пришьем этому Ричарду Харвесту, но что проку? Мы посадим его за решетку на какое — то время, но для таких дел найдется еще сотня Харвестов.

— Что мне делать с Бетти Мэйфилд?

— Мне сдается, что вы это уже сделали, — сказал он спокойно.

— Мне нужно знать, что случилось с Митчеллом, — сказал я еще спокойнее.

— Я знаю лишь, что он уехал. Это еще не повод для полицейского расследования.

Я встал. Мы обменялись недружелюбными взглядами. Я вышел.

Она по — прежнему спала. Мой приход не разбудил ее. Она спала, как маленькая девочка, беззвучно, с безмятежным выражением лица. Я задержал на ней взгляд, потом закурил и вышел на кухню. Я поставил кофе на огонь, вернулся в комнату и сел на постель. Моя записка по — прежнему лежала на подушке рядом с ключами от машины.