Иван Козлов - Болевой синдром

— В комнатах неуютно, хорошую мебель уже продал.

Полупустые комнаты только подчеркивали уровень проведенных здесь ремонтных работ. Паркетный пол, новые оконные рамы с тонированными стеклами, дорогие обои, пластиковые плинтуса. Кафель на кухне, кафель в ванной и туалете, выложенный рисунками. Аккуратнейшие швы между плитками. Чехотному так ни в жизнь не сделать.

Книг в квартире мало, но зато много фотографий. Цветные вырезки из журналов: различные марки машин, самолетов. Черно-белые снимки с соревнований: заляпанные грязью машины и лица гонщиков.

— Я и не похож тут на себя, да? Трасса после дождя была глинистая.

Снимки на стенах смотрятся, конечно, немного по-деревенски.

— Алексей, а фотографии Тамары у тебя нет?

— Нет.

— Она никогда не дарила тебе своей фотографии?

— Нет.

— Ты не просили ее об этом?

— А зачем? Когда я хотел ее увидеть, мы встречались, и все.

— Ты с работы уволился, квартиру еще не продал — трудно, наверное, материально?

Кучерявый фыркнул:

— А руки на что? Я с товарищем за три дня баньку одному дачнику срубил — три миллиона получили. А позавчера день поупирался, импортную сантехнику в богатой квартире ставил. Миллион заплатили. Я даже сам сказал, что много, а хозяева — бери, говорят. Качество им понравилось. А на той неделе «Форд» дурню одному чинил, который ездить не умеет. Запорол такую технику!.. Сейчас скажу… За неполный месяц миллионов пять вышло. Так я же еще домой на неделю ездил, к матери.

— Туда и перебираться будешь?

— Нет! — ответил он категорично. — Деньгами помогать им всегда помогу, но жить там не могу. Где в деревне работу найдешь? Там пьют все. Не знаю еще, куда уехать. В любом городе не пропаду.

От чая Чехотный отказался, опять вышел под моросящий дождь, опять не захотел ждать троллейбуса и пошел к метро пешком.

Думалось обычно по такой погоде хорошо, но тут ничего не лезло в голову.

Сутки ничего не лезло.

Но через день, ближе к вечеру, ему вдруг позвонил Алексей Кучерявый:

— Вы меня о фотографии Тамары спрашивали. Я совсем забыл: есть у меня ее фотография. Перебирал сейчас старые журналы и нашел. Хотите, привезу?

Это была та самая фотография, о которой говорил ему Макаров. Тамара Алексеевна на ней улыбающаяся, еще молодая, похожая на актрису Аллу Ларионову.

— Алексей, никогда бы не подумал, что ты забывчивостью страдаешь.

Тот смутился и покраснел, как ребенок.

— А как фото в старые журналы могло попасть? Ведь Тамара Алексеевна тебе его подарила незадолго до гибели, так? И потом, что-то я не видел у тебя журналов.

— Они на антресоли лежали. Не соображу, как туда снимок Тамары попал.

Кучерявый, говоря это, старательно отводил глаза в сторону.

Чехотному Леха впервые не понравился. И история со снимком не понравилась.

Захотел бы — стоял бы на своем: не дарила — и все. Но вдруг зачем-то вспомнил и нашел.

В принципе, мелочь. Но тут что-то есть!

Макаров все рассчитал правильно: Женьку надо искать в аэропорту, в час, когда прибывает из Германии самолет. Вряд ли Зырянов знает, что благодаря тому шороху, который он навел, Рамазан вынужден был прилететь накануне.

Олег мчался в аэропорт, тревожась об одном: что, если люди Шунта тоже не знают о прилете босса, крутятся тут и засекут Зырянова?

Женьку он узнал в спину и даже издали. Подошел сзади, сказал негромко:

— Зырянов, я не ошибся, я знал, где тебя искать!

Тот резко повернулся, изумление было написано на его лице:

— Командир? Ну ты даешь! — Последовала пауза секунд в десять, потом Женька начал соображать. — Понял. Ты тоже узнал, каким рейсом прилетает Рамазан, так?

— Примерно. Но хватит тут торчать, едем домой, я тебе по дороге кое-что поясню.

— Как едем? Олег Иванович, надо же с этим гадом встретиться!

— Сейчас важнее с другими гадами не встретиться. А Рамазан уже сутки в Москве…

Почти час проговорили в электричке, поделились своими новостями. На нужной остановке сошли, Макаров сразу же потащил Женьку в магазин:

— Вечером пирушку устроим. Сына нашел, тебя не потерял — разве не поводы?

Купили мяса, зелени, фруктов. Женька с тоской покосился на винный отдел, и это заметил Макаров, улыбнулся:

— Выбирай что душе угодно.

— И сколько угодно?

— В расчете на двоих.

— Ты что, вылечился? Так и это, Олег Иванович, надо отметить! Причем так отметить…

Вечером сидели они за столом, называли дерьмовой самогонкой шотландское виски, пили молча третий тост, после четвертого начался наконец разговор по существу.