Иван Козлов - Болевой синдром

— А за счет кого?

— Ты бойцов имеешь в виду?

— Да.

— Олег Иванович, не считай меня идиотом, на войне все списывается и восстанавливается. У тех, с кем я смог договориться, солдаты с голоду не пухли и голыми не ходили. И, мотай на ус, наград у них побольше, чем у тебя.

— Эту тему не трогать, — глухо сказал Макаров.

— О бойцах, похоже, один ты и печешься, — словно не услышал его Рамазан. — Эти двое, которые в окопы побежали, — думаешь, им надо, чтоб солдатам легче и лучше было? Нет, им надо вшей найти и антисанитарию и прокричать об этом везде. Тогда их имена на слуху будут — вот что им надо.

— Закончим. — Макаров сжал кулаки и постучал ими по коленям. Глаза его потемнели.

Все это не укрылось от взгляда Рамазана, тем не менее он продолжил:

— Нет, не закончим. Я все-таки думаю, что что-то из моих слов до тебя дошло, Олег Иванович, и потому делаю тебе последнее предложение. От тебя не так много и надо, поверь, но внакладе не останешься…

— Рамазан, уйди, иначе битьем морды дело не ограничится.

Рамазан сощурил глаза, словно оценивая, насколько всерьез надо принимать слова полковника. Оценил, но все же решил продолжить:

— Ты пугаешь — и я пугать буду. Макаров, мне ведь ничего не стоит размазать тебя так. — Он потер ладонью о ладонь. — Как тлю. Это мы раньше глупыми были, листовочками вас пугали. Теперь листовок не будет, Макаров. Теперь тебя просто смешают с дерьмом. И ведь будет за что. У тебя же полно солдат, которые портянки еще не научились на ноги наматывать, служат всего два-три месяца. Я их даже пофамильно знаю…

Макаров встал:

— Рамазан, меня размажут еще раньше: за то, что тебя прибью. Уйди, последний раз прошу.

На этот раз Рамазан понял, что полковник действительно на пределе. Он тоже поднялся, отошел метров на пять, но не удержался и сказал на прощание:

— У тебя же еще жена есть, Тамара Алексеевна. О ней бы подумал.

И быстро зашагал в ту сторону, куда уехал генерал.

Олег пнул берцовкой ни в чем не повинную скамью, вспомнил, что включил электрочайник, опять шагнул под полог палатки. Вода, естественно, давно выкипела, остыл и сам чайник: видно, что-то в нем перегорело. Захотелось швырнуть его в дальний угол, но Макаров все же сдержал себя. Есть электрик, хороший паренек, надо отдать, пусть поковыряется, починит.

Вошли двое гражданских, приехавших с генералом и Рамазаном. Один из них четким и суровым, как у генералиссимуса, голосом сказал:

— Товарищ полковник, что же у вас тут творится, а? Вы когда личный состав в бане мыли?

— В Сандунах? — спросил Макаров.

— Не надо в позу становиться! Вы знаете, что у солдат вши есть?

— Знаю. И у меня есть. И у вас будут, если поживете тут немножко. Дальше что? Советуете прекращать войну и возвращаться в лагеря?

…Зазвонил телефон, Макаров прервал невеселые свои воспоминания. Звонят, скорее всего, по поводу кладовщика, того, кто последним видел Женьку.

Но он ошибся.

— Олег Иванович? Это Чехотный. Я подъеду к вам через полчаса, а?..

И вот он уже сидит за кухонным столом, удивленно наблюдает за тем, как Макаров разливает по рюмкам водку.

— Вы же, кажется, сухой закон себе устанавливали.

— Сам установил, сам и ликвидирую. И вообще, законы для того и создаются, чтобы их нарушать, так?

Чехотный хмыкнул:

— Я, наверное, дверью ошибся. К другому человеку попал. Тот был как послушник в монастыре.

— Вот-вот, мальчик-послушник. Но я вдруг вспомнил, что уже годы не те, чтоб роль мальчиков играть, чтоб себя же бояться.

— Себя бояться? Это как? — Следователь поднял рюмку, посмотрел ее на свет.

— А так… Это долго говорить. В общем, в ту дверь вы вошли, в ту.

— А я ведь по вопросу двери и пришел.

Макаров недоуменно взглянул на Чехотного:

— В каком смысле?

— В самом прямом, Олег Иванович. Меня интересует вот эта ваша входная дверь.

— Давайте все-таки выпьем для начала, чтоб соображалось легче.

Выпили. Чехотный перевернул рюмку:

— Все, я больше одной не пью. Олег Иванович, у меня такой странный вопрос: вы не заметили, у вас из квартиры ничего ценного не пропало, а?

— А что вы ценным называете?

Следователь с полминуты изучал рисунок линолеума на полу кухни, потом сказал:

— Ладно, начнем с другого конца. В сумочке вашей жены лежало все, что нужно женщине: губная помада, зеркальце, расческа, прочая мелочь… В этой же сумочке она обычно держала и ключи от квартиры, так?

— Да, — кивнул Макаров. — На брелоке с бронзовым орлом. У меня брелок с головой медведя, а у нее — с орлом. Я их лет десять назад купил.