Иван Козлов - Ошибка «белого стрелка»

— У тебя женская логика, — не скрыл улыбки Макаров. — Но ты права. Соседка мне выдала тайну твоего местопребывания. У тебя, кстати, разговорчивая соседка.

— И что же она сказала?

— Что ты оформила отпуск и уезжаешь навестить приболевшую мать.

Наташа кивнула:

— У меня хорошая соседка.

— А хороших ведь грех обманывать. Я уже знаю, что Бен уволил тебя и ничего не заплатил.

— Я действительно еду к матери.

Двери вагона раскрылись, полная пожилая проводница попросила приготовить билеты и документы, но тут же перешла на доверительный тон и сказала, что это можно будет сделать и в купе:

— Холодина на перроне.

— Войдем, согреемся, — Олег приподнял кейс. — Есть испанское вино и виноград. Не зря же я это все тащил сюда.

— Не зря, конечно. Чтоб проводить товарища. — Она улыбнулась. — Ладно, у нас еще полчаса до отправки, согреемся вином.

Макаров подхватил ее сумку, она чуть придержала его за локоть:

— Я специально сюда раньше пришла. Почему-то надеялась, что ты придешь.

— Наташа, — Олег тоже не спешил входить в вагон, — послушай, давай все разыграем по-другому. Давай подумаем…

Она улыбнулась:

— Давай. Думать всегда полезно. Ты чувствуешь свою вину, предлагаешь выбросить билеты, ехать к тебе. Я знаю, ты именно это хочешь сказать. Но я не люблю мужчин, которые каются. И не люблю сидеть у окошка и ждать их. А ты такой, у тебя всегда масса дел. И еще сын, и еще мать сына. Я никогда не соглашусь, чтоб ты делал выбор между ними и мной. Если ты понял меня, то пойдем пить вино и говорить о том, что ныне очень паршивая зима. Если не понял, то поцелуй меня в щечку и позвони примерно через месяц, я вернусь не раньше.

— У тебя какое место? — спросил Макаров.

— Тринадцатое.

— Ну естественно. Мог бы и не спрашивать. Пойдем. О зиме потолкуем. Нормальная, кстати, зима. Просто у нас что-то не ладится.

Вино не пилось. Разговоры о зиме не получались. Наташа поцеловала его, попросила, чтоб он ушел, не дожидаясь отправки поезда. И он ушел. Уже у входа в подземелье метро оглянулся: состав бесшумно набирал скорость.

Людей на вокзале было на удивление мало. В переходе стояла старушка, продавала газеты. Макаров купил одну просто по инерции, читать не хотелось, он бросил ее в кейс.

Поднимаясь на эскалаторе, он вдруг услышал:

— Олежка, бля, не дергайся, не крутись и не ори, договорились?

Макаров, конечно, сразу понял, кто это шепчет ему в затылок. Он с трудом сдержал себя, чтобы все-таки не дергаться и не орать.

— Предлагаю сесть в головной вагон, там обычно людей побольше толпится. Тебе ведь, кстати, в головной и надо?

Шиманова Олег увидел только в вагоне. На омоновце была потертая турецкая куртка, темные джинсы, серая кепка. На улице Макаров мог бы задеть его плечом, извиниться и не узнать.

— Ты как меня нашел? Все равно ведь не поверю, что случайно встретились.

— Элементарно, Ватсон. Когда от порядочного человека уезжает любимая женщина, то он обычно провожает ее.

— От порядочных не уезжают.

— Это нам так хочется. Уезжают, Олежка. Даже чаще, чем… Чем надо. Теперь поздравь меня с воскрешением, бля, и спроси, не как, а зачем я тебя нашел. В отличие от первого этот вопрос не праздный.

Головной вагон, против ожидания, был тоже почти пуст, и можно было не только найти места для сидения, но и разговаривать, не боясь, что слова их достигнут чужих ушей.

— Считай, что уже спросил.

— Олежка, я в курсе, что ты встречался с Беном, кое-что уже знаешь. Так вот, завтра должна состояться сделка, большая сделка. В результате ее в Чечню пойдет партия оружия. Огромная партия. Его может хватить еще на одну такую кампанию, которая недавно прошла.

Макарову стало зябко. Он почему-то вспомнил покойного Кобозева: «Когда мы в следующий раз пойдем туда…»

— Толик, как же так? Там же все закончено, они же братаются вовсю.

— Да, и там еще трупы в траншеях лежат, и наши у них по колодцам сухим в плену сидят… Ты эмоции, бля, отбрось. Дело не в мире и не в трупах. Сделка больно хороша. Миллиардами пахнет. Для господ этот запах ныне — определяющий.

— И вы их не можете взять? Господ?

Шиманов тихо хохотнул:

— Кто же их возьмет, они же памятники. Охраняются государством. Мы еще можем взять того, кто пистолет китайский продает, но если речь о бронетехнике и снарядах заходит… Тут торгаши солидные, с военно-политической «крышей». Соваться сюда никому просто не велено. Одному Бену все — не указ, как частному лицу. Он на свой страх и риск может и должен еще что-то предпринять.