Владимир Черноморский - Некого больше убивать [СИ]

— Да и для Гарольда Корна, кажется, определилось место в этом оркестре.

— Ну да, ударника, — усмехнулся Джим.

— Именно. Как видим, с Келли он работает давно — еще со времени «Виндоу». Возможно, что именно от него досталась сверхдоза героина Джадду Морвиллу. Он и пистолет мог подсунуть этому придурку Руперту Вейну, да и кончить его тоже. Не случайно же у сэра Милштейна оказался его телефон. Наконец, убийство Майкла Пельца…

— Вот это мы скоро выясним. Все остальное — из области догадок, как говорится — узнаем при личной встрече. А пока меня волнует то обстоятельство, что, согласно досье, Келли — человек из клана Дино Гарручи. Марти Гарручи — его сын, с ним Келли рука об руку почти полвека, но Марти, похоже, не в курсе того, о чем ты говоришь…

Джима прервал телефонный звонок. Из Нью-Йорка сообщали, что две машины-водовозки, действительно, работали 24 декабря до часа ночи — заливали к Рождеству площадку под каток в Северном Бронксе.

— Это у них случайная работа? — поинтересовался Джим.

— Нет, каждый год, если погода позволяет.

— А кто конкретно работал?

— Хуан Гарсиа и Гарольд Корн.

— Понятно. Корна немедленно арестуйте… И арестуйте Пола Келли… По обвинению в убийстве Майкла Пельца… Да, Майкла Пельца, — распорядился Джим и, обернувшись к Стивену, сказал: — Ну вот, теперь езжай к Корну и выбивай подробности. Как только дождемся досье на доктора.

Ждать пришлось недолго. Вскоре занесли папку, в которой фигурировал Моше Плоткин, 1911 года, родившийся в Праге, там же окончивший гимназию и поступивший в 1929 году на медицинский факультет Венского университета. В 1934 году он заканчивает университет со специальностью психиатра. В 1937-м эмигрирует в США. С 1937 года по 1940 год учится в докторантуре университета Беркли и защищает диссертацию PhD. С 1941 года работает в университете Беркли профессором-исследователем по ряду проектов, финансируемых Министерством обороны. В 1948 году открывает собственную клинику в Санта-Барбаре, специализированную на лечении алкоголизма, наркомании, а также на общей психотерапии. Основной контингент пациентов — актеры, режиссеры, высшие менеджеры кинокомпаний, крупные бизнесмены Лос-Анджелеса. В 1973 году доктор Плоткин продал свою клинику доктору Энтони Горну, переехал в Нью-Йорк, где открыл офис на Ист 64 стрит. С 1974 года вел курс гипнотерапии в Колумбийском университете, опубликовал 51 статью и две монографии по проблемам психотерапии, за одну из которых удостоин специальной награды Всемирного общества фрейдистов. В марте 1981 года профессор Плоткин выехал из США в Австрию.

За доктором Мо Плоткиным не числилось абсолютно никакого криминала, хотя он постоянно находился в поле зрения ФБР как друг семьи Гаруччи.

— Ты это хотел узнать? — усмехнулся Джим. — Имеешь.

Стивен уже было закрыл папку, как на глаза ему попалась копия вырезки из «Лос-Анджелес таймс» с портретом Мелинды Монтрей. Это было интервью доктора Мо Плоткина под заголовком «Ее можно было спасти». И в этом интервью доктор сожалел, что его не было рядом с Мелиндой, когда с ней случился нервный кризис. Да, она ему звонила перед тем, как отравиться снотворным, но вряд ли он успел бы приехать. «Век сейчас такой, — заявил доктор, — что мы можем избежать самоубийств, только приставив к каждому человеку по психиатру».

— А как тебе это понравится? — подсунул Стивен бумагу Джиму.

— Ну и?… — спросил Джим, пробежав ее глазами.

— Он так же, как и Келли, работал с Монтрей. И заметь: она ему звонила перед смертью… И Кэрриган звонил, прежде чем выстрелить…

— Господи, куда тебя заносит! — разозлился Джим. — Ладно, завтра будешь допрашивать этих красавцев — можешь поинтересоваться у Келли. Еще можешь в свободное время подъехать в бывший офис Плоткина. Представляю: там Стивену Киршону явится тень доктора… Святой Иисус, какой идиотизм!

Джим замолчал, напряженно уставившись в дисплей компьютера, а кресло под ним как бы еще больше присело.

— Что случилось? — спросил Стивен. — Что тебя вдруг так беспокоит? Думаешь, нам не хватит доказательств, и суд их может освободить?

— Нет, — покачал головой Джим, — Я все пытался понять: откуда у тебя такое буйное воображение? И вот теперь, кажется, понял: это — не твоя страна, а потому ты можешь допустить что угодно… Для тебя это — безболезненно… И мне бы наплевать на твои бредни, если бы… Если бы это не сбывалось.

Джим вновь умолк. Стивен тоже предпочел не возникать. В конце концов, у Маккензи нет к нему профессиональных претензий. Но молчание затянулось и становилось тягостным. Джим барабанил толстыми пальцами по клавиатуре и сопел, пытаясь разобраться в себе.