Дэй Кин - Моя плоть сладка (сборник)

— Пожалуйста, Эд, поедем к нам.

Он пожал плечами.

— Хорошо. Поедем к вам.

Этот дом очень подходил разбогатевшему владельцу цирка. Огромная гостиная с каменными стенами и простыми балками потолка имела высоту двух этажей. С трех сторон гостиную окружала широкая галерея, на которую выходили двери комнат. У четвертой стены находился камин, верхняя часть которого поднималась к темному потолку, высокому, как в соборе. Пол из широких досок покрывали ковры, каждый из которых был слишком велик для обыкновенной гостиной.

Хайс сделал широкую галерею, напоминавшую ему цирк. Стены были увешаны афишами и программами цирка братьев Хайс, а между программами висели портреты артистов, теперь уже пожилых или умерших,— акробатов на трапеции, жонглеров, укротителей, людей-змей, глотателей огня, клоунов, танцовщиц, наездников, музыкантов. Там же были изображения колесниц, висели шкура льва и портрет маленького слона по имени Хеппи.

Одну стену полностью занимали цветные фотографии матери Элеаны. Можно было видеть ее исполняющей пируэты на спине белого коня и одновременно натягивающей поводья шести других лошадей, прыгающих через огненное кольцо.

Она вошла в комнату одновременно с Джоном Хай-сом, когда Коннорс рассматривал ее изображения.

В сорок два года бывшая наездница все еще была хороша. Ее лицо без морщин выглядело молодо, а фигура была такой же стройной, как и у ее дочери. В ней, казалось, было еще больше огня, чем в Элеане. Коннорс не мог понять, как мужчина мог бросить Селесту, которая тогда была на двадцать лет моложе. И хотя в ее волосах проглядывали серебряные нити, а руки огрубели от работы, Селеста вполне могла сойти за сестру своей дочери.

Элеана тяжело вздохнула.

— Мама, представляю тебе Эда Коннорса, моего старого друга из Чикаго, он приехал на свадьбу.

Легкий французский акцент в речи Селесты был не более заметен, чем у ее дочери.

— Рада с вами познакомиться, мистер Коннорс.— Она ущипнула‘Элеану за щеку.— Элеана много говорила мне о вас.

Произнеся это, она прошла в столовую и попросила служанку принести вазу для роз, которые держала в руках.

Коннорс взглянул на Элеану и .насмешливо улыбнулся.

— Как тебе это пришло в голову! Я никогда при ней не произносила твоего имени и рассказала о тебе только дяде Джону. Селеста говорит так всем приглашенным. Это ее манера быть любезной и делать людям приятное.

— А, я вижу,— протянул Коннорс.

Пальцы Элеаны сжали его руку.

— Я прошу тебя, Эд. Мама столько пережила и так счастлива видеть, что я делаю, по ее словам, хорошую партию. И не надо причинять ей беспокойство рассказами относительно моего отца. Во всяком случае, пока мы не будем уверены в этом.

— Думаю, это правильно,— согласился Коннорс.— Нет необходимости огорчать Селесту. Почему бы не дать возможность шерифу Томсону провести следствие и не подождать, пока он найдет что-нибудь. В этом городе до сих пор проживает больше тридцати человек, работавших на Дона. И если это он стрелял, если Дон в Блу-Монде, кто-нибудь из этих людей узнает его.

Коннорс спросил, есть ли вероятность того, что Дон придет в этот дом.

— Сюда? Дону прийти сюда? После того, что он мне сделал?—Джон Хайс возмутился.— Я не ради забавы владею фабрикой и банком, молодой человек.— Он жестом указал на программы.— Это был мой цирк. Это была моя жизнь. И Дон все пустил на ветер из-за какой-то цыганки и ничтожной суммы денег, которую мы часто выручали за два удачных представления.

Вскоре, занятый какими-то делами, Хайс покинул их и поднялся по лестнице на галерею.

Коннорс взял Элеану за локоть.

— Дорогая, прошу тебя, ты должна меня выслушать. Ты не можешь выйти за него замуж...

Он попробовал поцеловать ее, но получил пощечину.

— Я же тебе сказала, что тебе нечего делать в моей жизни.

Элеана вырвалась и пошла в столовую к матери.

Обед был в девять часов. Селеста одна поддерживала разговор. Коннорс и Лаутенбах были посторонними в семье, приезд друзей семьи ожидался лишь в конце недели.

Окна столовой выходили на очаровательную лужайку, спускавшуюся к реке. Время от времени Джон Хайс бросал взгляд на большие окна-двери. Один раз он уронил свою салфетку, и, когда нагнулся, чтобы поднять ее, Коннорс заметил черный, ствол пистолета под левой подмышкой Хайса.

— А чем вы занимаетесь, мистер Коннорс? — спросил Лаутенбах.

— Я пишу.

Элеана добавила:

— Приключенческие и детективные романы. У мистера Коннорса замечательное воображение.