Эдгар Уоллес - Тайна желтых нарциссов (сборник)

Где-то выше и справа от него, скрытые туманом, высились четыре трубы Фулэмской теплоэлектроцентрали. Слева находился Чейнуок с целым рядом красивых небольших суденышек, тянувшихся вплоть до Бэттерси Бридж. Место, где он сейчас стоял, было буферной зоной, разделяющей красивое и модное с убогим и отвратительным, там, где Чейнуок встречается с Лотс Роуд, одной из самых некрасивых улиц в Лондоне. Южная сторона этой улицы застроена громадными и неуклюжими складскими и какими-то еще пристанскими помещениями, верфями и мельницами, северная уставлена ровным рядом тусклых домов весьма характерной для Фулэма застройки.

Вот, значит, где — под сенью четырех труб, в каких-нибудь шестидесяти футах от причала Чейнуок — Дитер Фрей нашел себе пристанище. Да, это место Мендель знал достаточно хорошо. Всего лишь в двух сотнях футов вверх по течению были извлечены из неумолимых объятий Темзы бренные останки покойного мистера Эдама Скарра.

Телефон у Смайли зазвонил поздно ночью. Он поднялся с кресла перед газовым камином и, грузно ступая, стал подниматься по лестнице в спальню, цепко хватаясь правой рукой за перила, поспешая на плаху телефонных переговоров. Это, без сомнения, Питер или, может быть, полиция, и ему тогда придется давать свидетельские показания. Или, чего доброго, пресса. Преступление было совершено как раз ко времени, чтобы попасть в сегодняшние газеты, но, к счастью, слишком поздно для сводки ночных радионовостей. Как они все это преподнесут? «Маньяк-убийца в театре»? «В смертельных объятиях»? Он ненавидел прессу, впрочем, рекламу и телевидение тоже, как ненавидел всякое неугомонное приставание к людям, настырное навязывание им мыслей, ненавидел практически все затеи «масс медиа» двадцатого столетия. Все, что он любил, чем восхищался — все это было продуктом глубоко индивидуальным. Вот почему он ненавидел сейчас Дитера, ненавидел прежде всего те идеалы, которым тот служил, ненавидел сильнее, чем когда бы то ни было, за удивительно нахальный отказ от индивидуального в пользу массового. Никогда не было и быть не могло, чтобы философия масс привела к добру или породила мудрость. Дитеру было наплевать на отдельного человека, он ни во что не ставил человеческую жизнь, он рассуждал категориями масс, армий безликих людей, сведенных к общему знаменателю самого низкого пошиба, он думал, что может формировать мир, как какое-нибудь дерево, обрезая все, что выходило за шаблонные рамки, думал, что можно производить бездумные и бездушные автоматы, наподобие Мундта. У Мундта не было своего лица, как не было его и у представителей дитеровских армий, всего лишь убийца, убийца лучших кровей из племени убийц.

Он поднял трубку и назвал номер своего телефона. Звонил Мендель.

— Где вы находитесь?

— Недалеко от набережной Челси. В пабе под названием «Балун» на Лотс Роуд. Хозяин — мой хороший приятель. Я к нему постучался… Послушайте, дружок Эльзы залег на барже с надстройкой рядом с мельницей Челси. Он, скажу я вам, в тумане ориентируется, как черт. Наверно, ультразвук или еще что-то.

— Кто залег?

— Ее дружок, тот, с кем она в театр ходила. Проснитесь, мистер Смайли, что там с вами такое?

— Вы выследили Дитера?

— Ну, конечно, я шел за ним. Разве вы не это передали через мистера Гиллэма? Он должен был взять на себя женщину, а я — мужчину… Как, кстати, дела у мистера Гиллэма? Куда его привела Эльза?

— Никуда не привела. Когда Дитер ушел, она была мертва. Мендель, вы меня слышите? Ради Бога, скажите мне, как вас разыскать. Где это место? Полиция сможет его найти?

— Сможет. Скажите им, что это переделанная для жилья старая баржа под названием «Сансет Хейвн», она причалена с восточной стороны Сеннен Варф, между мучными мельницами и Фулэмской теплоэлектроцентралью. Они смогут ее найти… Но туман очень густой, имейте в виду, очень густой.

— Где я с вами встречусь?

— Приезжайте прямо к реке. Я встречу вас у северного конца Бэттерси Бридж.

— Немедленно еду. Только вот позвоню Гиллэму и приеду.

У него где-то имелся пистолет, и какое-то мгновение он даже раздумывал, взять ли его с собой. А потом решил, что это бессмысленно. Кроме того, подумал он мрачно, начнется невообразимый шум, если он его применит. Смайли позвонил Гиллэму домой и передал содержание их с Менделем разговора: «И, Питер, они должны перекрыть все порты и аэродромы, прикажи им особое внимание уделить речным и морским судам. Они знают, по какой форме это делается».