Росс Макдональд - Тайны бронзовой статуи [сборник]

– Так это ты вызвал полицию?

– Я собирался. Но мистер Бассетт был у себя и сделал это сам. Потом я подошел к краю бассейна и посмотрел вниз через забор. Она лежала там на песке, лицом вверх. Я видел даже песчинки в ее глазах. Хотел спуститься и смахнуть их, но не решился.

– Почему?

– На ней не было никакой одежды. И она казалась такой белоснежной. И я боялся, что они приедут и застанут меня там, и им в голову придет безумная мысль, что это моих рук дело. Но когда они приезжали, им эта мысль все же пришла в голову. Они арестовали меня тем же утром. Я почти ожидал этого.

– Почему?

– Надо же было на кого-то свалить вину. А нас обвиняют во всех грехах вот уже три столетия кряду. Я знал, что это случится. Я не должен был давать волю чувствам, дружить с ней. И потом, в довершение всего, у меня в кармане оказалась сережка, принадлежащая Габриэль.

– Что за сережка?

– Маленькая круглая перламутровая сережка в виде спасательного круга, с дырочкой посередине и с надписью «США, Малибу». А хуже всего то, что другая сережка, ну та, которая составляла этой пару, все еще была в ухе Габриэль.

– Как же случилось, что сережка оказалась у тебя?

– Я просто-напросто подобрал ее, – ответил он, – и собирался вернуть Г абриэль. Я нашел ее у бортика бассейна, – добавил он через секунду.

– Тем утром?

– Да. Еще до того, как узнал, что она мертва. Марфельд и остальные полицейские такое из этого раздули. Думаю, они были совершенно уверены, что уже расследовали дело, пока я не сумел доказать им свое алиби. – Он издал странный звук, одновременно похожий и на смешок и на всхлип. – Как будто я мог поднять руку на Габриэль.

– Ты был влюблен в нее, Джозеф?

– Я этого не говорил.

– И тем не менее это правда, не так ли?

Он облокотился о стойку и оперся подбородком на руку, как бы желая таким образом обрести более устойчивое состояние.

– Возможно, я и влюбился бы, – с видимым усилием признался он, – если бы у меня был хоть какой-то шанс. Но это было абсолютно безнадежно, и я не мог позволить себе… Она никогда не видела во мне настоящего человека.

– Все это очень похоже на повод для убийства.

Я наблюдал за ним. Он замер. Неподвижное лицо со слегка впалыми щеками напоминало какую-то древнюю маску, высеченную из полированного черного камня, которую поддерживала такая же черная узкая ладонь.

– Разве не ты убил ее, Джозеф?

Он отшатнулся, будто я ударил его по незажившей ране, и повторил:

– Я бы и волоса на ее голове не тронул, вы же знаете.

– Ну ладно. Не будем об этом.

– Нет уж. Или вы возьмете свои слова обратно, или убирайтесь отсюда.

– Хорошо. Беру обратно.

– Вам не следовало так говорить. Она была моим другом. И к вам я отнесся как к другу.

– Прости меня, Джозеф. Но я должен был задать эти вопросы.

– Почему? Кто вас заставляет? Надо очень осторожно говорить о таких вещах. Вы знаете, как поступил бы Тони Торрес, если бы решил, что я стрелял в его дочь?

– Убил бы тебя.

– Правильно. Он уже хотел это сделать, когда полиция отпустила меня. Мне еле-еле удалось разубедить его. Но эта идея прочно засела у него в голове, как репей прицепилась. Он и теперь полон ожесточения.

– Как и все мы.

– Вы правы, мистер Арчер. Я и сам это чувствую. Но вы все-таки плохо представляете себе, на что способен Тони. Когда-то в молодости он кулаком убил человека.

– На ринге?

– Не на ринге и не случайно. Он сделал то, что хотел. Это произошло из-за женщины. Однажды ночью, месяца два назад, он пригласил меня к себе вниз и, напившись допьяна, рассказал мне эту историю. Думаю, он здорово мучился. Понимаете, той женщиной была мать Габриэль. Он убил мужчину, с которым она путалась, и она ушла от него. У противника Тони был нож, поэтому судья из Фресно признал, что убийство совершено в целях самозащиты, но сам Тони утверждал, что это не так. Он винил себя, что гибель Габриэль – Божья кара за его грех. Тони очень суеверный.

– Ты знаешь его племянника?

– Да, я его знаю. – По тону, которым он произнес это, стало ясно, как Джо относится к Лансу. – Некоторое время назад он работал здесь спасателем, а я тогда только устроился в закусочную. Но он оказался до такой степени ленив, что никак не мог справиться с работой без помощи своего дяди. Тони обычно занимался уборкой, пока Ланс прыгал с вышки в бассейне. Понимаете, Тони любил его.

– А как относится к нему Тони теперь?

Джозеф почесал в затылке.

– Мне кажется, он наконец-то понял, что тот собой представляет. Я бы сказал, что он почти ненавидит Ланса.