Росс Макдональд - Тайны бронзовой статуи [сборник]

Лихорадочно прометавшись в постели какое-то время, я сдался, встал, оделся и направился в гараж.

Только там я сообразил, что моей машины нет. Если полицейские в Беверли-Хиллз не увезли ее, она все еще припаркована на улице Мэнор Крест, через дорогу от дома Эстер. Пришлось опять ловить такси. Я вышел на углу, не доехав полквартала до нужного дома. Машина была там, где я ее бросил, только под щеткой стеклоочистителя белела повестка о штрафе за стоянку в неположенном месте.

Я перешел через дорогу, чтобы осмотреть дом. Подъездная аллея была пуста, окна не освещены. Я поднялся на крыльцо и позвонил. Внутри раздалась мелодичная трель, как будто застрекотал сверчок над погасшим очагом. Блюз пустого дома, плач покинутого жилища по ушедшей девушке.

Я толкнул дверь, но она была заперта. Оглядел улицу. На перекрестках горели фонари, мягко светились окна домов, мирные обитатели которых спокойно занимались своими делами.

Обойдя дом, я через скрипучую деревянную калитку попал в обнесенный забором внутренний дворик. Он был вымощен неровными каменными плитками, между которыми буйно разрослась трава, и завален разной рухлядью. Я с трудом пробрался между коваными железными столами и распотрошенными креслами к застекленным двустворчатым дверям, ведущим в дом.

Луч карманного фонаря сквозь пыльное стекло осветил веранду, полную отвратительных теней, которые отбрасывали каучуконосы и кактусы, растущие в керамических горшках. Рукояткой фонарика я разбил одно из стекол, просунул в дыру руку и, с трудом отодвинув задвижку, открыл дверь.

Дом имел приличный вид в основном с фасада, в духе декораций на студии Граффа. Задняя половина была отдана в распоряжение призраков и пауков. Пыльная паутина висела на бамбуковой мебели и черных дубовых балках, складываясь в петли, гамаки и розетки. Я чувствовал себя как археолог, копающийся в древнем захоронении.

Через дверь в конце веранды я прошел в чулан, заполненный вещами, когда-то дорогими, а теперь – ненужным старым хламом: высокими неудобными стульями в испанском стиле, огромным роялем, оскалившим пожелтевшие клавиши, потемневшими картинами в позолоченных рамах. Из чулана был еще один выход – во внутренние помещения дома. Открыв дверь, я очутился в гостиной.

Луч фонарика высветил белые стены и потолок, а затем пол, покрытый ковром цвета слоновой кости. Низкая черно-белая секционная мебель была сгруппирована в углах комнаты. Сбоку от камина, облицованного черными плитками, лежала квадратная белая кожаная подушка для сидения. С другой стороны, на ковре, проступало расплывшееся темное пятно.

Я опустился на колени. Пятно было еще влажное, размером с большую обеденную тарелку, неопределенного цвета. Ни сильный запах моющего средства, ни другие запахи в комнате – духов, сигаретного дыма и сладковатый аромат коктейля – не могли заглушить запаха крови. Этот запах обычно стоек, и, несмотря на все старания, его трудно уничтожить.

Все еще стоя на коленях, я перевел взгляд на рельефный камин. На его решетке висел медный набор: щетка, совок, пара кузнечных мехов, – все совсем новое, похоже, еще ни разу не использованное. Но кочерги на месте не оказалось.

В стене за камином был арочный проход без двери, который, вероятно, вел в столовую. Большинство подобных домов строились по единому плану, и я не раз бывал в них. Я двинулся к арке, намереваясь осмотреть весь первый, а затем и второй этаж, как вдруг за окном раздался шум мотора. Свет фар скользнул по зашторенным окнам, выходящим на улицу. Подойдя к окну, я осторожно выглянул сквозь узенькую щелку между шторой и рамой. Старый черный «линкольн» стоял на подъездной аллее. За рулем сидел Марфельд. Его физиономия, ярко освещенная с одной стороны, выглядела вполне гротескно.

Он заглушил двигатель и вылез из машины. С другой стороны вышел Лерой Фрост. Я узнал его по суетливой неуверенной походке. Они прошли в трех или четырех футах от меня, направляясь к входной двери. Фрост нес блестящий металлический стержень, слегка опираясь на него, как на трость.

Я через арку прошел в следующую комнату. В центре ее находился полированный стол, отражающий тусклый свет, просачивающийся сквозь окна с тюлевыми занавесками. В проходе стоял высокий буфет, а в углу, за ним, стул, почти неразличимый в густой тени. Я сел на него, прижавшись спиной к стене и держа наготове пистолет.

Спустя несколько секунд я услышал, как повернулся ключ в замке входной двери, затем раздался голос Лероя Фроста. Он говорил отрывисто от волнения: