Эд Макбейн - Людоед, который объелся

– Так вы представьте ему свое меню, он внесет свои исправления, а вы достаньте себе хронометр, – бодро сказала Элисон. – Раз начав, вы уже будете механически следовать установленному распорядку. Меню при вас, мистер Амато?

Амато кивнул и опять вытер лицо платком.

– Мечтаю посмотреть, как человек может потратить тридцать тысяч долларов на банкет для своих друзей, – сказала Элисон.

– Неужели это реальная сумма? – спросил Джон. – Мистер Шамбрен называл эту цифру, но я подумал, что он просто преувеличивает для наглядности.

– Набежит и больше, – ответил Амато, – если включить подарки, устройство бара в фойе перед бальным залом, хор Метрополитен Опера.

Он вынул из папки несколько листков бумаги и протянул им. Джон поймал себя на том, что читает написанное с чувством какого-то благоговейного ужаса.

Большой бальный зал и гостиные.

Приглашение к 7 часам вечера.

Начало обеда в 8 часов вечера.

Около 250 гостей.

Ответственный: мистер Амато.

Далее следовало меню, включавшее:

холодные закуски шести сортов;

горячие закуски трех сортов.

Собственно обед – одиннадцать блюд на выбор, причем каждому блюду соответствовал определенный сорт вина. В качестве первого предлагался суп из хвостов кенгуру с вином «мадера специальная».

В заключение говорилось:

«Во время „Десерта Мун” будет исполнено „Поздравляем с днем рождения” силами двух оркестров и хора Метрополитен Опера.

Гостям, оставшимся после окончания обеда, в фойе бального зала будут предложены сэндвичи и шампанское».

К этому прилагался примерный подсчет стоимости всего мероприятия – 22 386 долларов.

– Конечно, – сказал мистер Амато, вытирая лицо платком, – если к этому добавить стоимость двух оркестров и хора Метрополитен Опера, золотые зажигалки и компактную пудру для всех гостей, понадобится не меньше тридцати тысяч, чтобы покрыть эти расходы. Да, я забыл еще цветы с Гавайских островов, это по меньшей мере три тысячи долларов, сигареты с Суматры, художественные меню с ручной росписью, по пять долларов каждое. О, даже тридцать тысяч долларов будет мало!

– Вы начали составлять это меню и подсчитывать расходы вчера, в десять часов утра? – спросил Джон.

– Это моя работа, – пожал плечами Амато. Он был доволен произведенным впечатлением. – Но убедить мистера Муна принять все это – совсем другое дело!

– Вы никогда не пытались баллотироваться на пост президента Соединенных Штатов, мистер Амато? – спросил Джон. – Такие способности, такое владение цифрами. – Он восхищенно покачал головой. – Я буду агитировать за вас!

– Дорогой мистер Амато, – сказала Элисон. – А что такое «Десерт Мун»?

– Это праздничный торт, но весьма особого рода, – сказал явно польщенный Амато. – Он будет сделан в форме яхты мистера Муна. Искусственный лед, скрытый в контейнере в центре, создаст иллюзию дыма, выходящего из трубы. Иллюминаторы будут оснащены крошечными электрическими фонариками. Это будет настоящее произведение искусства.

– И в тот момент, когда Великий Человек вонзит в него нож, – продолжала Элисон с ноткой благоговения в голосе, – хор Метрополитен Опера запоет…

– «Поздравляем с днем рождения», – закончил Амато.

– Вот именно! С днем рождения, – шепотом произнес подошедший неслышно Кардоза: – Вас требуют пред Очи, Амато!

– Что? – Амато, как ужаленный, подскочил в своем кресле.

– Вас увидели и зовут. Прежде чем меню подвергнется огласке, он может внести в него какие-нибудь изменения. Вы, мисс Барнвелл, будьте любезны сопровождать Амато. Великий Человек приглашает вас выпить с ним стакан коктейля, прежде чем он приступит к завтраку.

– Прошу прощения,. Джонни. – Элисон встала с кресла.

Джои наблюдал, как Элисон и потеющий от волнения и страха Амато подходят к столику Муна. В глазах любопытствующей публики это была премиленькая сценка. Мун сыграл ее с очаровательным изяществом. Он поднялся с кресла, взял неохотно протянутую руку Элисон, поднес ее к губам, а затем подвел девушку к креслу, заранее подвинутому предусмотрительным Кардозой.

Для мистера Амато кресла не нашлось. Он стоял, как провинившийся школьник, ожидая, пока Мун удостоит его высочайшего внимания. А. Мун не спешил. Он был в центре событий, к тому же Элисон была очаровательна.

Джон, оглядел зал, ища взглядом того единственного человека, который мог бы наблюдать за ним. Но, насколько он мог судить, все взоры были устремлены к центру зала, и ни одна душа в Гриле не интересовалась никем, кроме Великого Человека.