Эд Макбейн - Людоед, который объелся

Во-вторых, если мой бывший муж не переживет меня, то я завещаю все мое вышеупомянутое состояние моему доверенному лицу, которое будет названо мною ниже, при условии, что оно будет использовано и распределено следующим образом:

1. Мое доверенное лицо будет сохранять, охранять и использовать доходы от моего состояния таким образом, чтобы все завещанное мною и все доходы от него были переданы моей дочери Анне Сакс по достижении ею двадцати одного года.

2. Мое доверенное лицо должно время от времени, до достижения моей дочерью указанного возраста, передавать ей часть чистого дохода ежегодно. Остальная часть дохода должна сохраняться и по истечении каждого года присоединяться к основному капиталу для использования с целью, указанной в завещании ранее. Часть основного капитала, которую мое доверенное лицо будет считать необходимой – по своему собственному усмотрению, – используется в любых целях, которые мое ‘доверенное лицо будет считать нужными. Весь передаваемый моей дочери ежегодно капитал не должен составлять более пяти тысяч долларов, за исключением тех случаев, когда бы моя дочь Анна Сакс оказалась без средств к существованию ввиду смерти ее отца, Денниса Сакса.

Решения моего доверенного лица относительно дат передачи капитала и сумм передачи должны считаться окончательными.

3.Если моя дочь Анна Сакс умрет до достижения ею возраста двадцати одного года, то мое доверенное лицо должно выплатить весь основной капитал и доход от него наследникам моей дочери Анны, оставшимся в живых, распределив капитал равными долями, а если таковых наследников не окажется, то капитал и доходы от него должны быть переданы моим прямым наследникам в том случае, если я умру без нового завещания, немедленно после смерти Анны.

В-третьих, я назначаю, уполномочиваю и называю моего бывшего мужа Денниса Р. Сакса исполнителем этой моей последней воли и завещания.

Если вышеуказанный Д. Сакс умрет раньше меня или не сумеет выполнить изложенные в завещании условия и тем самым перестанет действовать в качестве исполнителя моей последней воли и завещания, то я назначаю моего агента и друга Артура Г. Катлера в качестве его преемника и исполнителя моей последней воли и доверенного лица.

Если вышеупомянутый А. Катлер не сможет действовать в качестве моего доверенного лица, то я назначаю его жену, Лесли Катлер, в качестве его преемницы или заместительницы и в качестве моего доверенного лица».

Остальная часть завещания представляла собой изложение всяких юридических формальностей, которые Мейер быстро пробежал глазами, обратившись к последней странице, где Тинка подписала свое имя под словами:

«В доказательство чего я подписываю, скрепляю, заявляю и объявляю данный документ моей последней волей и завещанием».

Ниже стояла фраза о том, что Гарри Сэдлер, Уильям Макинтайр и Келси Брукс свидетельствуют подлинность данного завещания. Документ был датирован двадцать четвертым марта.

Единственное, о чем Сэдлер забыл упомянуть, – может быть, потому, что Мейер его и не спрашивал, – было то, что Артур Катлер назначался душеприказчиком в случае смерти Денниса Сакса. Мейер пока не знал, крылось ли за этим что-нибудь или нет.

Потом он занялся подсчетом, чтобы выяснить все-таки, сколько Тинка заработала за одиннадцать лет при годовом доходе в 150 тысяч долларов, и снова подивился, почему единственной ценностью, которая осталась после ее смерти, оказалась картина Шагала, залитая ее кровью в смертный час. Это было ему совершенно непонятно.

Пол Дайни раз десять сверил свои анализы с данными лаборатории, но все равно ему пока ясно было только одно: Стив Карелла сгорел не внутри автомобиля. Состояние трупа и в самом деле было ужасное. Пола тошнило от одного только взгляда на него. За свою долгую службу в качестве медэксперта Дайни неоднократно приходилось сталкиваться с ожогами, от самых простых до тяжелейших, когда ткани подвергались действию огня, светового излучения, электричества, но сейчас он столкнулся, с самым страшным – ужаснейшими ожогами четвертой степени. Несомненно, тело поджаривали на огне в течение нескольких часов. Лицо было абсолютно неузнаваемым: сплошная маска без глаз, без носа и рта, стянутая черной кожей, роговица единственного оставшегося глаза мутная, зубы выпали и сгорели в пламени. Кожа торса была хрупкой и ломкой, волосы выгорели дотла. Мышцы во многих местах отошли от обуглившейся кожи, выглядывая сквозь ее прорехи. Исследование внутренних органов дорисовало эту жуткую картину. Если тело превратилось в такой ужас внутри автомобиля, то пламя в нем должно было бушевать в течение многих часов. Лабораторные же исследования показали, что автомобиль пылал как факел, но в течение нескольких минут. И теперь у Дайни создалось совершенно твердое убеждение, что тело было сожжено где-то в другом месте и лишь потом труп засунули в машину. Тем самым создавалась видимость гибели, последовавшей в результате взрыва и вызванного этим пожара.