Эд Макбейн - Людоед, который объелся

Шамбрен пожал плечами.

– Полагаю, мистер Нейлор и Харди будут следить за ним, наблюдать за каждым его шагом. Думаю, они проверят кое-что, например, не снимал ли он со своего счета двадцать тысяч долларов. Я предполагаю, что они возьмут образцы шрифта у пишущих машинок, имеющихся в квартире Муна, и сравнят их со шрифтом писем. Ему нельзя предъявлять обвинения на основании моей теории, нужны доказательства. Логически рассуждая, я делаю еще один вывод, и он касается уже меня лично! Очевидно, он не собирается покидать гостиницу и, следовательно, хочет, чтобы «прискорбный несчастный случай» произошел именно здесь. Из этого можно заключить, что намеченная им жертва – человек, постоянно живущий или работающий в отеле. – Он заколебался. – Интересно, не могли бы миссис Хейвен и Гамайэль помочь нам теперь, когда ситуация изменилась и Мун из жертвы превратился в предполагаемого убийцу?

Первой мыслью Джона было то, что лучший способ защитить предполагаемую жертву Муна это открыть его замыслы широкой публике. Ему тут же доказали, что результат был бы только отрицательный. Это насторожило бы Муна, который мог отказаться от своего плана и придумать другой. Мун успел бы быстро уничтожить улики, такие, как снятые со счета деньги и шрифты пишущих машинок. И наконец, если бы пресса, радио или телевидение имели глупость использовать эту историю, их, а заодно и Шамбрена, привлекли бы к суду за клевету.

Но нельзя же стоять в вестибюле отеля «Бомонд» и каждому проходящему говорить: «Берегитесь Муна, он хочет вас убить!»

Последите за кошкой, и вы найдете мышиную норку.

Ожидаемая помощь со стороны Гамайэля и миссис Хейвен задерживалась. Старая дама имела ложу в опере, куда и отправлялась каждый вторник. Она уехала туда и на сей раз в своем древнем автомобиле, который вел столь же древний шофер. Гамайэля с ней не было, однако он тоже отсутствовал. Один из портье вспомнил, что Гамайэль имел обыкновение совершать частые прогулки, иногда небольшие, иногда долгие и далекие, так что угадать, когда он вернется, было невозможно. Однако его нередко видели в «Голубой лагуне» ночном клубе отеля «Бомонд», куда он обычно являлся в десять часов вечера, к началу варьете. Потом он обедал, а в полночь смотрел повторение варьете.

Шамбрен предложил Джону и Элисон отправиться в «Голубую лагуну».

– Тогда вы сможете сообщить мне, когда появится Гамайэль, – сказал он. – Что касается миссис Хейвен, то она вернется только после одиннадцати. Вагнеровский цикл кончается поздно.

Джон жаждал действия, но никакого конкретного дела пока не намечалось. Мун и Сторм были в пентхаусе «М». Пентхаус надежно охранялся, и если бы Мун захотел куда-нибудь выйти, то сразу попал бы под неусыпное око ребят Харди, а пока все сидели тихо и ждали.

Полицейские перенесли вещи Джона в другой номер, и он, наконец, смог принять душ. Потом переоделся и спустился в вестибюль встретить Элисон. Она жила в двух кварталах от гостиницы.

Джон увидел, как девушка вошла через вращающуюся дверь и направилась к нему. Стройная, с гордо посаженной головой, она двигалась плавно и непринужденно, и он почувствовал, как что-то сжалось у него в груди. Эта девушка, независимо от ситуации, всегда была верна себе – честная, прямая, женственная, неизменная и недоступная.

– Вы неплохо выглядите, – сказала она Джону.

– Вы тоже, – ответил он. С ней было легко и просто, и обычный обмен любезностями казался смешным. Она действительно была красива, так красива, что даже дух захватывало!

Элисон взяла его под руку, и они пошли через вестибюль в «Голубую лагуну». Дежурный администратор провел их к столику, который зарезервировал для них Шамбрен.

В зале царила полутьма. Ансамбль, состоящий из рояля, флейты, ударных и баса, исполнял что-то в изощренных ритмах современного джаза.

– Мистер Шамбрен заказал для вас обед, мисс Барнвелл, – сказал дежурный администратор. – Коктейли и вина – по вашему выбору.

– Тот мартини, что нам так и не удалось выпить? – предложил Джон.

– Прекрасно, – согласилась Элисон. – Но что касается обеда, то мистер Шамбрен – порядочный гурман. Едва ли мы получим наши сосиски, Джонни!

– Но мы могли бы взяться за руки! Хотя мы не на балконе и не в концертном зале…

Она бросила на него обеспокоенный взгляд.

– Не знаю, Джонни, не знаю… Все это слишком быстро.

Его сердце сильно забилось. Смысл ее слов был достаточно ясен.