Джеймс Чейз - Любитель шампанского [сборник]

– Это может подождать? – спросил Квиллэн.

– Боюсь, что нет, – ответил Квист и, подозвав Гарви, передал ему трубку, а сам вышел в лоджию и сел рядом с Лидией. Из гостиной доносился приглушенный голос Гарви.

– Не впутывайся в это дело, Джулиан, – прервала молчание Лидия. – Пожалуйста.

– Я не впутываюсь. Теперь первую скрипку играет Кривич.

– Но я-то тебя знаю. Если Дэн прав насчет этого маньяка, и твоя тень упадет на его тропу…

– Для маньяка я – невидимка.

– Нет! Завтра обо всем напишут газеты. Ты – доверенное лицо Джонни, его друг. Это ни для кого не секрет. Тебя видно невооруженным глазом.

– Пусть так. Зачем я этому подонку? Он хочет, чтобы Джонни начал платить, или жаждет его крови. А я не представляю для него никакого интереса.

– Он заинтересуется тобой, если ты и дальше будешь его искать.

Квист взглянул на красное зарево, разгоравшееся на востоке.

– Джонни – мой друг, – ответил он.

– Ты только притворяешься циником, – вздохнула Лидия, – а на самом деле ты – сентиментальный чудак.

– Ты бы вышла из игры, окажись я на месте Джонни?

Джонни позвонил, когда совсем рассвело.

– Ты, наверное, хочешь спросить меня о Чифе, – раздался в трубке его бесконечно усталый голос, – Кривич уже задал мне этот вопрос, спасибо Дэну. Ответа, дружище, у меня нет. Я слышал об этом типе и девице, что сгорела заживо. Если я и видел его, то не запомнил.

– Он был на твоей вечеринке?

– Возможно. О боже, дружище, тогда чуть ли не все отращивали бороду и волосы. На той вечеринке я смог бы насчитать дюжину бородачей. Ты же знаешь, что такое Голливуд, Джулиан. В свое время тысячи людей называли меня Джонни, словно давнего друга, хотя я видел их первый раз в жизни. Из ресторана «Чейзен» ко мне поехала целая толпа. Среди них мог быть и Чиф. Кого-то я знал по фамилии, других – в лицо. Возможно, он пришел с Беверли, а я подумал, что он приехал вместе со всеми. Как знать, может быть, я бы и вспомнил его, если б увидел. Но сейчас ответить тебе не могу.

– Попытайся заснуть, – посоветовал Квист.

– О господи, как мне хочется забыться, – голос Джонни дрогнул. – Знаешь, Джулиан, я не могу в это поверить.

– Поверить во что?

– В смерть Эдди. Двадцать пять лет он был рядом со мной. У меня такое чувство, будто мне отрезали руку. Ты меня понимаешь?

– Думаю, что да. Постарайся заснуть, Джонни.

– Возможно, завтра я приеду к тебе.

– Мы еще поговорим об этом. Позвони, как встанешь.

– Обязательно. Спокойной ночи, дружище.

На следующее утро, в среду, лейтенант Кривич вошел в кабинет Квиста в одиннадцать часов. Он выглядел куда свежее, хотя едва ли спал больше, чем Квист.

– Ознакомьтесь, – он положил на стол большой конверт из плотной бумаги. – Донесение голливудской полиции, переданное по телеграфу.

На поверку Чиф оказался прозаическим Дэвидом Харрисом.

– У него были трения с полицией, – пояснил Кривич. – Он жил с полудюжиной девиц и двумя парнями в какой-то коммуне. Их арестовали за нарушение границ поместья одного из голливудских продюсеров. Девица потом сгорела именно у него на вечеринке. Они подозревались в употреблении наркотиков, но это не подтвердилось. Две его «жены» отсидели небольшой срок за проституцию. Та, что сгорела живьем, убежала из богатой семьи, откуда-то со Среднего Запада. Ее родители решили выдвинуть обвинение против Дэвида Харриса. Развращение несовершеннолетних. Окружной прокурор подписал ордер на арест, но Харрис успел удрать. С тех пор о нем ни слуху ни духу. Полиция и ФБР все еще разыскивают его.

– Я вижу, он воевал, – нахмурившись, Квист проглядывал донесение.

– Два года во Вьетнаме. Группа коммандос, награжден за храбрость в бою.

– Значит, его не испугает вид крови, – заметил Квист.

– И он не упадет в обморок, размозжив кому-то голову канделябром, – добавил Кривич.

Квист коротко взглянул на лейтенанта.

– Вы приняли версию Дэна?

– Никакой другой у меня просто нет, – ответил Кривич. – Мы постараемся его найти. Харрис – единственный подозреваемый, – он достал из пачки сигарету, закурил. – Как, по-вашему, что он теперь предпримет?

– Он может преследовать две цели. Во-первых, убить всех, кто знал правду о смерти Беверли. Тогда Джонни – последний, оставшийся в живых, и, следовательно, его очередная жертва.

– Но это же нелогично, – возразил Кривич. – Эти люди не убивали девушку. Они перевезли ее тело после того, как она покончила с собой.

– Убийца – маньяк. Его действия лишены логики, – ответил Квист. – Но есть и другая возможность. Он может вновь шантажировать Джонни: «Ты кончишь так же, как остальные, если не будешь платить».