Уильям Питер Макгиверн - Одинокий мститель. Убийство в госдепартаменте.

— К берегу. И побыстрее.

Гутси оторвал зачарованный взгляд от головы Хэнда и неожиданно улыбнулся Корнеллу:

— Ты молодец, Барни. Но он тебе не простит. Корнелл взял в руку мокрые пальчики Салли:

— Возвращаемся в кемпинг. Я, кажется, начинаю понимать, что произошло. Может, уже сегодня всё и разъяснится.

Салли подняла на него глаза и что-то сказала, но взревевший мотор заглушил её слова. Корнелл покачал головой, улыбнулся и, наклонившись, поцеловал её нежные, мягкие губы.

XVI

Пристань показалась им родным домом. Дождь уже не лил, а моросил. Гроза прошла, пока они, спрятавшись в узеньком проливчике, наблюдали, как их разыскивает «Букканер». У них оказалось больше терпения, чем у Сэма Хэнда. Терпение Хэнда лопнуло через двадцать минут, и шум двигателей яхты затих вдали. Когда Гутси решил, что они наконец в безопасности, он вывел лодку в залив и они снова двинулись на север.

В длинном сарае позади бара Келли что-то явно происходило. Задорно играл музыкальный автомат, свет и голоса выплескивались в прохладную сырую ночь. Гутси сидел в лодке и сердито бормотал:

— Ох уж этот Келли! Хэннинген же его предупреждал, так нет, ни за что не откажется, а всё от жадности.

— Насколько я понимаю, он все-таки устроил петушиные бои, — сказал Корнелл.

— Скоро начнется. И очень может быть, что полицейские тоже явятся. Хэннинген ничего не сможет сделать.

— Келли, должно быть, считает, что это несерьезно.

Гутси пожал плечами. Он не вышел вместе с ними на причал. Дождь туманной завесой висел над поляной.

— Спасибо за все, Гутси, — сказал Корнелл.

— Ты и сам молодец. Будь осторожен.

— Конечно, — ответил Корнелл.

Они с Салли пошли к домику. Тонкое летнее платье облепило её юное тело. Она дрожала, и Корнелл обнял её. Он вошел первым, включил свет и с облегчением убедился, что в домике никого нет. На вьющихся каштановых волосах Салли поблескивали капельки дождя. На лице не было и следа косметики, и выглядела она просто чудесно, хотя и дрожала.

— Нужно высушить одежду, — сказал он.

— У меня больше ничего нет. И у тебя тоже.

— Полотенца, — подсказал он. — Одеяла.

Она улыбнулась:

— Хорошо, Барни.

Вдруг она качнулась к нему и крепко обхватила за шею, прижалась к нему в кольце его обнимающих рук. Он почувствовал, что её сотрясают рыдания.

— Ну что ты, — сказал он нежно, — всё уже кончилось.

— Я так боялась, Барни.

— Я тоже.

Она взглянула на него:

— Правда?

— Когда ты не вернулась, я думал, что сойду с ума.

— Я рада, — прошептала она.

— Я тоже.

— Что будем делать? Как ты собираешься выпутываться из всего этого? Я так и не сумела тебе помочь.

— Сегодня всё решится, — ответил он.

— Сегодня?

— Скоро.

Ее губы были мягкими и влажными.

— Ты знаешь, кто это сделал?

— Могу предположить. Думаю, что знаю. Я не уверен, но скоро выясню. — Он слегка встряхнул её: — Немедленно снимай всё мокрое. Высушим одежду перед камином.

— Барни, — сказала она. — Барни…

— Да?

— Вчера ночью я сказала правду. Я люблю тебя.

— Да.

— Ты поцелуешь меня, Барни?

Он поцеловал её.

Он сидел у камина, пытаясь разжечь приготовленные Келли дрова. Для растопки он использовал оберточную бумагу от купленных утром продуктов. Утро казалось теперь далеким прошлым. Дождь с шумом стекал по водосточным трубам. Огонь наконец разгорелся, и поленья затрещали. Тяга была хорошая. Огонь согрел его.

Он стоял перед камином на коленях, когда сзади подошла Салли. Она завернулась в большое полотенце и с заколотыми на макушке волосами казалась совсем ребенком. У неё были маленькие, розовые, идеальной формы уши. Она опустилась на колени рядом с ним:

— Как хорошо у огня.

— Дров мало.

— Хватит, чтобы высушить одежду. Ты такой же мокрый, как я. Теперь твоя очередь. Возьми одеяло с кровати.

Он посмотрел на неё.

— Я ужасная бесстыдница, Барни, — сказала Салли.

— Я рад.

— Никогда такого не чувствовала.

— Можешь не говорить этого.

— Да, могу.

— Я тоже никогда такого не чувствовал, — признался он.

— Ты уверен, Барни?

— Уверен.

— Я думала…

— Я никогда раньше такого не чувствовал, Салли.

— Поторопись. — Она поцеловала его.

Она больше не казалась ребенком. Он сделал движение в её сторону, и она нырнула в его объятия, забыв о своем легком одеянии. Блики огня бросали розовые отсветы на её гладкие плечи. Теперь её губы не были ни прохладными, ни робкими. Корнелл ощутил под рукой быстрые удары её сердца, и его пронзило чувство, которое было сильнее его, сильнее того холодного цинизма, который он всегда чувствовал прежде. Он не обманывал её, это действительно было совсем другое. Сейчас всё было честно, хорошо и правильно. И потому, что это было правильно, он отпустил её, зарывшись лицом в мягкие, душистые волосы. Она повернула голову и посмотрела на него с нежной улыбкой.