Николай Старинщиков - Наркомэр

Он бросил в телегу ружье, схватил под уздцы коня и быстро отвел от косогора. Над головой все еще клацали, визжа, пули стрелкового оружия, но они были теперь не страшны.

Полковник торопился. Он выдал себя, и за ним наверняка организуют погоню. Его могут догнать. Он на телеге, ступицы на каждом шагу цепляются за каждый ствол. Далеко на телеге не уйти. Руки сами собой распрягали коня: супонь, хомут, гужи, оглобли. Выхватив из-под вороха сена седло, он набросил его на Резидента и быстро подтянул подпругу. Еще через секунду он уже летел лесом, держа наготове оружие. Ветки хлестали по лицу. Был у него друг Бутылочкин, а теперь не стало его. Эх, Бутылочкин…

Лошадь утомилась и с галопа перешла на рысь.

Перед глазами у полковника все еще жил и не горевал Бутылочкин. Мальчишка Бутылочкин. Восьми лет отроду. У школьников карболитовые чернильницы в мешочках к портфелям привязаны, а у Коли Елизарова – стеклянная бутылочка. Соответственно и руки у него испачканы – от ногтей до запястья. Словно он ими писал. Прямо пальцами.

«Ну и чернильница у тебя, Бутылочкин. Где достал такую?!»

«Бабушка Марья приготовила…»

Прости, Коля, что помочь не смог… Как видишь, тоже бежать приходится.

Старинная казачья шашка бьет ножнами в сапог. А вот и поляна. Та самая. Крошечная, словно блюдце. И большой муравейник, похожий на копну застарелого сена.

Кожемякин спешился, привязал коня, выхватил из ножен шашку и принялся резать дерн. В самый раз была бы саперная лопатка, но ее не было. Приходилось пользоваться тем, что есть. Дерн по прошествии года успел переплестись корнями. Вынув его, полковник принялся выгребать землю руками, взрыхляя шашкой. Вот и крышка контейнера. Обобрав по краям остатки земли, чтобы не мешала, потянул ручку на себя. На все ушло не больше полчаса.

Привязал тару за пластиковую ручку к луке седла. Ногу в стремя – и пошел прочь, оставив яму неприкрытой. Некогда закапывать. Сзади могла быть погоня. Он не хотел вынимать контейнер, но его вынудили.

Еще через два часа, петляя между деревьями, обходя непролазные чащобы, периодически останавливаясь и слушая звенящую тишину, он подошел к Большому логу. За логом находилась Моряковка. Мычали коровы, тявкали собаки. Резидент тянулся к траве.

Полковник вновь спешился и взглянул на часы. Десять часов. Время встречи у Сенной Курьи. Время встречи, которая никогда не состоится…

Пока что еще достаточно светло. Входить в поселок опасно. Его могут увидеть и опознать. Слишком много у полковника в последнее время развелось знакомых. Ведь он перешел на легальную жизнь. Ему не нужно было впредь таиться и жит по легенде.

Вот и съездил опять в деревеньку и даже фермером едва не стал. Однако к чему ему это занятие?! Действительно, к чему?! Ведь говорили же: богу богово, а кесарю – кесарево… Пироги все же должен печь пирожник. Напек… Кто их есть теперь станет?! Кому расхлебывать кашу?! Впрочем, он ее не заваривал… Это сделал кто-то другой.

Он сел в траву и прислонился спиной к березе. Интересная у полковника получалась жизнь. Бывший специальный агент в течение какой-то минуты вдруг стал изгоем в родном краю. Его намерены травить собаками, потому что теперь он кость в горле. Из него собирались вынуть нужные сведения, а самого уничтожить. Точно так, как уничтожают буйных собак. Однако вышло наоборот. Ирония судьбы. Кто-то слишком размашисто шагает, не боясь порвать штаны. Наверно, этот кто-то думает, что у него все под контролем и нужно лишь удостовериться, что прошлогодний отпускник не накопал здесь чего-то еще. Значит, есть чего бояться. Узнать бы, кто этот самый кто-то. Наверняка он считает, что держит всех за ухо.

Кожемякин анализировал информацию годичной давности. Резидент с подвязанными к узде поводьями, чтобы не оборвал копытами, сосредоточенно щипал траву. У полковника в прошлом году не было коня. У него вообще ничего не было. И о фермерстве он не мечтал. Он лишь собирался отдохнуть в родных краях. И отдохнул бы, не стань он случайным свидетелем, а потом и подозреваемым. Пришлось бежать из местной каталажки, связываться с Учреждением и просить о помощи. Помощь пришла, а вместе с ней – контейнер. Помощь с гнильцой оказалась.

Полковник с трудом тогда выполз из дерьма. На радостях он думал, что все позади. Нет больше первых лиц в местном княжестве, претендующих на исключительность. Нет губернатора Безгодова, погрязшего по уши в должностных преступлениях, как и нет того специального агента, купленного местным царем. Но, выходит, полковник ошибся, потому что существовал еще один перевертыш – Бичевкин. Тот не поленился, приехал на разборки за три тысячи километров и даже физиономию не прикрыл. Он считал, что это ему ни к чему. При этом он намеревался получить сразу двойное удовольствие. Он хотел пытать строптивого полковника и желал при этом быть узнанным. Не садист ли Бичевкин после того! Интересно, когда он переметнулся? Вероятно, даже оправдание у него имелось: «Это ведь только курица в разные стороны лапами норовит, а человек все под себя гребет, родимого!» Ему не хотелось тащиться в хвосте «мирового рейтинга», поэтому приходилось спешить. И, как это часто случается, он внезапно надорвался… А ведь и у него вначале все было хорошо. Впереди ждала карьера. Вначале, возможно, угодил руководству, прежде чем попасть на службу в Учреждение. Возможно, был известен тем, что выкручивал бомжам руки. И тем прославился…