Лоуренс Блок - Восемь миллионов способов умереть

— Абсолютно никакого.

— Главное, вам вроде бы удалось соскочить с крючка. И он не собирается мстить.

— Думаю, вы правы. Позвоню вам завтра. И еще, Мэтт... Спасибо.

— И знаете, что, постарайтесь как следует выспаться, — сказал я.

Поднявшись к себе, я пытался последовать своему же совету, но как-то не получалось. Вскоре я сдался, оделся и отправился к «Армстронгу». Хотелось есть. Но кухня у них уже закрылась. Трина сказала, что может принести кусок холодного пирога. Холодный пирог не привлекал.

Хотелось унции две чистого, неразбавленного виски. И еще две — добавкой в кофе. Ну, могу я в конце концов себе это позволить? Ведь не напьюсь же я с этого. И в больницу меня опять не положат. Тогда я загремел в больницу после беспробудного, круглосуточного пьянства и принял этот урок к сведению. В любом случае я сейчас просто физически не в состоянии пить столько и вовсе не собираюсь испытывать судьбу. Но рюмочка на ночь и пьянство до полного осатанения — это ведь две большие разницы, разве нет?..

Они не рекомендуют пить в течение девяноста дней. За эти девяносто дней вам следует посетить девяносто собраний и все это время воздерживаться от выпивки. А уж потом решать, что делать дальше.

Последний раз я выпил в воскресенье вечером. Посетил с тех пор четыре собрания, и, если сейчас отправлюсь спать без рюмочки, получится пять дней.

Итак?..

Я заказал чашку кофе. Возвращаясь в гостиницу, заскочил в греческую лавку и купил кусок сырного пирога и полпинты молока. Вернулся в номер, поужинал, выключил свет и улегся в постель. Продержался пять дней. А толку?..

За завтраком я читал газету. Раненый полицейский все еще находился в крайне тяжелом состоянии, но врачи утверждали, что скорее всего жить он будет. Возможно, останется парализованным на всю жизнь. Пока говорить еще рано.

На вокзале Грэнд-Сентрал кто-то напал на даму с покупками и отобрал у нее две сумки из трех. В Бруклине отец с сыном, имевшие приводы за распространение порнографии, подверглись нападению преступной группировки. За их машиной гнались, и преследуемые пытались укрыться в первом попавшемся доме. Преследователи открыли огонь из пистолета и дробовика. Отец был ранен, сын погиб, а хозяйка дома, молодая женщина, оказалась в этот момент в прихожей, и выстрелом из дробовика ей снесло полчерепа...

Дневные собрания проводились шесть раз в неделю в здании «Ассоциации молодых христианок» на Шестьдесят третьей улице. Выступавший рассказывал:

— Позвольте поведать вам, как я оказался здесь. Проснулся как-то утром и говорю себе: "Эй, сегодня такой прекрасный день, и лучше я себя никогда не чувствовал. Сердце тикает как часы, женитьба — самая что ни на есть удачная, по службе продвигаюсь успешно, голова работает как никогда четко. Так почему бы не присоединиться к «А. А.»?

Присутствующие посмеивались. После его выступления все хождения по комнате прекратились. Люди просто поднимали руку по очереди, и ведущий давал им слово. Какой-то молодой человек робко признался, что не пьет вот уже девяносто дней. Его наградили аплодисментами. Я подумал: а не поднять ли руку и не выступить? Но что я могу рассказать им? Разве что о женщине из Бруклина или о матери Лу Руденко, погибшей от начиненного взрывчаткой телевизора. Но какое отношение ко мне имеют эти смерти? И пока я решал, что поведать обществу, время выступлений истекло, все поднялись и начали читать молитву. Что ж, может, оно и к лучшему. Все равно я бы, наверное, так и не решился поднять руку.

После собрания я погулял немного по Центральному парку. Выглянуло солнце — видно, разнообразия ради. Первый погожий день за неделю. Я с удовольствием прогулялся, любуясь детишками, бегунами, велосипедистами и роликобежцами. Трудно было связать эти невинные и радостные картины с темным и мрачным ликом города, который каждое утро смотрел на меня со страниц газет.

Но эти два мира не только соседствовали, но и переплетались между собой. У некоторых из этих беспечных ездоков непременно украдут велосипеды. Кто-то из этих счастливых влюбленных парочек, вернувшись домой, обнаружит, что его квартира ограблена. А кто-то из этих смеющихся ребятишек очень скоро начнет воровать, грабить, орудовать ножом, а другие будут обворованы, застрелены или заколоты — короче, концы с концами никак не связать и все это одна сплошная головная боль.

При выходе из парка, возле Коламбус-серкл, меня остановил бродяга в бейсбольной куртке, с катарактой на глазу и начал выпрашивать двадцать центов на пинту вина. Слева, в нескольких ярдах, его приятели распивали бутылку и с интересом следили за нашими переговорами. Я хотел послать его подальше, но вместо этого, сам себе удивляясь, сунул ему доллар. Просто не захотел позорить его перед дружками. Он обрушил на меня поток благодарственных слов, но вдруг уловил в выражении моего лица и глаз нечто такое, от чего сразу стушевался и умолк. Он отошел к собутыльникам, я же пересек улицу и направился к дому.