Лоуренс Блок - Когда закроется священный наш кабак

— Так они не поверили тебе, завели на тебя дело?

— Нет.

— Они совсем не поверили твоей версии?

— Нет. Да я толком им ничего и не сказал, Каплан не позволил. Они не арестовали меня, потому что не завели еще на меня дело, но, по словам Каплана, постараются его сфабриковать. Копы предупредили меня, чтобы я не уезжал из города. Ты мне веришь? Моя жена мертва, а заголовок «Пост» гласит: «Сумасшедший муж замешан в ограблении с убийством». И что, по их мнению, я собираюсь, черт возьми, делать? Удить чертову форель в Монтане? «Не уезжайте из города». Когда слышишь это дерьмо по телевизору, думаешь, что в реальной жизни так никто не говорит. Может быть, они и научились этому по фильмам?

Я ждал, когда он скажет, чего хочет от меня. Ждать пришлось недолго.

— А позвонил я вот почему, — продолжал Томми. — Каплан думает, что нам стоит нанять детектива. Он считает, что те ребята могли что-то рассказывать соседям, может, хвастались друзьям. Похоже, это единственный способ доказать, что убили они. Адвокат сказал, что копы этим заниматься не будут, они постараются повесить все на меня.

Я объяснил, что у меня нет никакого официального статуса, нет лицензии, я не подаю официальных рапортов.

— С этим все в порядке, — настаивал Томми. — Я сказал Каплану, что хочу, чтобы это был кто-то, кому я могу доверять. Не думаю, что они заведут на меня дело, Мэтт. Потому что я могу отчитаться за каждую минуту своего времени, потому что я не был там, где они предполагают. Но чем дольше вся эта муть будет длиться, тем хуже для меня. Я хочу, чтобы все прояснилось, я хочу, чтобы в газетах написали о том, что эти испанские задницы все сделали сами, а я не имею к этому никакого отношения. Я хочу это для себя и для тех, с кем работаю, для моих родственников и для родственников Пэг и для всех тех замечательных людей, кто поддерживает меня. Помнишь тот старый «Любительский час»? «Я хочу поблагодарить моих родителей, и тетю Эдит, и моего преподавателя по фортепьяно миссис Пелтон, и всех тех замечательных людей, кто меня поддерживал». Послушай, ты встретишься со мной и Капланом в его офисе, послушаешь все, что он скажет, окажешь мне огромную услугу и заработаешь пару баксов. Что скажешь, Мэтт?

Он искал кого-нибудь, кому мог бы доверять. Рассказала ли Кэролин из Каролины, насколько я достоин доверия?

Что я мог сказать? Я сказал «да».

Я доехал поездом до Бруклина и встретился с Томми Тиллари в офисе Дрю Каплана на Корт-стрит, в нескольких кварталах от бруклинского муниципального здания. Рядом с офисом расположился ливанский ресторанчик. На углу стояла бакалейная лавка, специализирующаяся на продукции с Ближнего Востока, бок о бок с ней располагался антикварный магазин, забитый обшарпанной дубовой мебелью, латунными лампами и каркасами кроватей. Прямо перед зданием, где находился офис Каплана, на колесной платформе обосновался чернокожий мужчина. В стоящей сбоку открытой коробке из-под сигар валялась парочка долларовых банкнот и какая-то мелочь. На безногом были солнцезащитные очки в роговой оправе, а от руки написанная табличка на мостовой гласила: «Не заблуждайтесь насчет солнечных очков. Я безногий, но не слепой».

Офис Каплана был отделан деревом, там стояли кожаные кресла и дубовые шкафы для бумаг, купленные, наверное, в антикварном на углу. Его имя и имена его партнеров были напечатаны черно-золотыми буквами на матовом стекле входной двери. В личном кабинете Каплана на стенах в рамочках висели его дипломы, которые доказывали, что их обладатель получил степень бакалавра гуманитарных наук в Адельфи и бакалавра права в Бостонском юридическом. В прозрачный куб, стоящий на викторианском дубовом столе, была вставлена фотография его жены и детей. Бронзовый железнодорожный штырь для накалывания билетиков служил пресс-папье. На стене у стола висели часы с маятником, которые показывали, что уже полдень.

Сам Каплан был стандартно моден в легком сером костюме в светлую полоску, общий вид дополнял желтый галстук в крапинку. На вид ему было чуть за тридцать, что вполне соответствовало его дипломам. Ростом пониже меня, и уж конечно, ниже Томми, подтянутый, гладко выбритый, темноволосый и темноглазый, разве что улыбка его была слегка кривовата. Его рукопожатие оказалось достаточно крепким, а взгляд, хотя и открытый, явно меня оценивал.

Томми был одет в бордовый блейзер навыпуск, серые фланелевые брюки и мягкие кожаные туфли. У уголков его голубых глаз и вокруг рта появились складки, а лицо приобрело землистый оттенок, словно тревога обескровила его.