Лео Мале - За Лувром рождается солнце

Комиссар Флоримон Фару, полицейский из бригады по наблюдению за гостиницами, которого я привлек к делу, достаточно быстро обнаружил загулявшего провинциала. И, как только Лере нашли, я предпринял шаги, чтобы с ним познакомиться. С той поры мы более или менее сдружились. Воспользовавшись моментом, когда он в очередной раз размягчел от выпивки, я прочел ему лекцию о нравственности и о родных краях. Ведь он гражданин, которому я мог бы приходиться сыном! Эта трогательная сценка происходила в известном кабаке "Спокойный отец" в районе Центрального рынка. Обстановка вполне соответствовала моменту.

Я не скрыл от него ни своей профессии, ни возложенного на меня поручения, и Лере откровенно ликовал. Сыщик! Решительно, Эмилия слишком начиталась полицейских романов. Забавно. Просто забавно. Впрочем, забавно это было или нет, но он повел себя гораздо разумнее, чем я мог ожидать, и вскоре я получил от госпожи Лере еще одно письмо, на этот раз с изъявлениями благодарности.

Прошел год. Наступил май 1953-го. Я давно забыл о своем незатейливом выпивохе. И вдруг он сам дал о себе знать, позвонив мне. Посмеиваясь, он говорил:

– Бурма? Я снова гуляю, мой дорогой сыщик. Жена еще не сообщила вам об этом?

– Еще нет.

– Чуть потерпите. А пока заезжайте-ка за мной в гостиницу. Я там же, где останавливался в прошлом году. Да, по улице Валуа. Если вы сейчас свободны, повеселимся вместе. И условимся о поезде, которым я вернусь... Ваш приезд упростит дело.

Год назад он показался мне довольно безобидным, но на этот раз я готов был поклясться что он просто издевается надо мной. Вот, значит, как обстоят дела...

– Ну что ж, хорошо смеется тот, кто смеется последним, – сказал я тогда своей секретарше Элен. – Раз он приглашает меня присоединиться к его похождениям, не буду заставлять себя упрашивать.

В тот же вечер я заехал за ним в гостиницу.

Тем временем пришло письмо от госпожи Лере. Выдержанное в том же тоне, что и предыдущее. Правда, немного более обеспокоенное. Она начинала склоняться к мысли, что шутка, как она по-прежнему называла его загулы, должна, чтобы оставаться хорошей, не слишком затягиваться, не повторяться. По почерку я понял, что она была взволнованна: слова были написаны дрожащей рукой. Но, впрочем, указания были твердыми и такими же неизменными: при первой возможности посадить гуляку мужа в поезд.

Что я и сделал через несколько дней, которые провел , сопровождая Лере в его ночных кутежах. В Париже (который он, надо сказать, хорошо знал, прожив здесь некогда много лет) у него уже сложились твердые привычки. Но в своих гулянках он оставался ужасающе провинциален. Расписание каждого дня было расчерчено, как нотная бумага. Ресторан, театр, кино, жертвоприношения Венере – все это делалось в одно и то же время, в одних и тех же местах и даже с одними и теми же партнерами. Всегда, даже будучи сильно пьян, Лере оставался со всеми вежлив. За исключением случая, когда послал подальше бродяжку. Но босяки, будь то мужчины или женщины, бывают слишком настырны в попрошайничестве.

Итак, в 1953 году все произошло, как и в 1952-м. После очередной ночной пьянки я усадил моего Лере в лиможский поезд. А поскольку Бог заботится о пьяницах, он благополучно прибыл домой.

Все были удовлетворены: госпожа Лере, получившая назад своего мужа в добром здравии; муж, уже нормально воспринимавший мою слежку; а также Нестор Бурма, которому платили за то, что тот оберегал семейный очаг супругов Лере. Можно было только пожелать, чтобы каждую весну все повторялось вновь.

Но сейчас был январь. Луи Лере на этот раз приблизил наступление весны. Похоже, теперь ему было наплевать на любые календари, будь то грегорианский, русский или природный. Лере изобрел свой собственный календарь. И если верить письму, традиционному письму г-жи Лере, на этот раз выдававшему очень живые и очень определенные чувства раздражения и тревоги, которое я получил с немалой задержкой (в то время проходила волна забастовок), он уже много дней находился в Париже. Определенных просьб и указаний на этот раз не было, но я чувствовал, что г-жа Лере не замедлит отказаться от моих услуг. Или, может, теперь не так уж я ей и нужен? Эта комедия – разыскивать для жены мужа, сопровождать его по столице и получать за все это приличный гонорар – не могла продолжаться вечно. Чувствуя это, я и бросился со всех ног на поиски Лере, который как всегда остановился в прежней гостинице (нет, он не скрывался), но – этакий хитрец! – не дал о себе знать.