Уэйд Миллер - Трудный путь

— Звучит правдоподобно, особенно в устах мужчины, — разозлилась Эйприл. — Кто сказал, что мы похожи?

— Люсьен Прайор. Он нарисовал портрет своей сестры по просьбе Клаппа.

Рашке от удивления вскочил, раскрыв рот. Эйприл тоже была изумлена.

— Люсьен Прайор? Вы имеете в виду, что он здесь, в Сан-Диего?

— Он прибыл сюда две недели назад, — холодно объяснил Фесдей. — Я делаю вывод, что он прибыл немного позже вас, Эйприл. Конечно, это тоже может быть совпадением.

— Макс, бросьте ваши колкости. Что он здесь де лает?

— Он приехал предупредить Мерлоза Финча, что Джиллиан собирается убить его, — это версия для полиции, или предупредить старика Финча, что Джиллиан охотится за «Дураком».

— Но почему Джиллиан хочет убить Мерлоза? — закричала Эйприл. — Она ведь никогда раньше не знала его?

— Для этого у меня есть одна гипотеза.

— Боже мой! Люсьен Прайор здесь! Он стал орудием своей сестры! — воскликнул Рашке.

— Я тоже так думаю, — сказал Фесдей. — Он мог работать вместе с ней.

— Где его можно найти? — спросил Рашке.

— Он в студии в Спениш Арт Вилледж. Я был там утром и видел его картины. В том числе и «Грех». Это под ней был спрятан «Дурак»?

— Да.

— Ну, на месте Джиллиан я тоже не догадался бы, что такое дерьмо скрывает под собой шедевр.

Они медленно направились к улице. Фесдей нес в одной руке шкатулку, с другой стороны шла Эйприл.

— Простите меня, Макс, — пробормотала она. — Мне так жаль!

— Счастливое столкновение! Так редко в наши дни я встречал людей, которых я могу уважать, — говорил Рашке. — Давайте навестим художника.

— Отлично, — сказал Фесдей — Но только договоримся, что вы вдвоем пойдете впереди меня и выкините из головы все мысли о шкатулке.

Эйприл и Рашке кивнули и пошли впереди Фесдея.

Пятница, 24 декабря, 9.45 вечера

Рашке ехал вместе с Эйприл. Они вышли из машины и подошли к Фесдею, который стоял возле дома. Граф подозрительно посмотрел на него.

— А где шкатулка?

— Я запер ее в машине.

— И она будет там в безопасности?

— Да, если вы ничего с ней не сделаете.

Фесдей провел их по пустому коридору к студии Прайора. Глаза Прайора широко раскрылись, когда он увидел их, и он попытался захлопнуть дверь, но Рашке подставил ногу, и они вошли. В студии было светло. Глаза художника покраснели, на щеках остались следы недавних слез. Он съежился и был похож на обреченное животное.

— Итак, мы снова пришли по делу, Прайор, — спокойно начал Рашке.

Прайор выставил перед собой дрожащие руки.

— Я не хотел причинять вам вред! — закричал он. — Я не хотел! Я пытался с ней...

Рашке неприятно улыбнулся.

— Мы знаем это, — сказал он и хлопнул его по плечу.

— Пусть он сам все расскажет, — сказал Фесдей.

— Макс прав, — поддержала его Эйприл.

Фесдей внимательно наблюдал за выражением лица Прайора. Тот испуганно встретил Рашке, но не узнал Эйприл Эймз. Теперь он дернул головой. Фесдею показалось, что он удивлен.

— Эйприл... — лепетал он, — я... я не заметил вас. Графа фон Рашке я ожидал, но вас...

— Где ваша сестра?

Люсьен подбежал к детективу.

— Я не понимаю, мистер Фесдей. Я думал, что вы работаете с лейтенантом Клаппом. Вы не можете мешать...

— Я работаю на себя. Лучше скажите им, где Джиллиан?

— Или подумайте о последствиях, — предупредил Рашке. — А иначе вам будет плохо.

— Нет, — пробормотал Прайор. Он отступил к окну, подальше от австрийца, который медленно направился к нему.

— Подожди немного, Эмиль. — Эйприл повернулась к Прайору, но тот снова отрицательно покачал головой, и она повторила вопрос: — Где ваша сестра? Она нужна нам всем.

— Я не могу предать ее, — тихо произнес художник. — Я не знаю, где она. Она была здесь недавно, но не сказала, куда пошла. Я видел ее лишь дважды с тех пор, как она объявилась: сегодня и в Лондоне.

— Хорошо, — сказал Фесдей. — Никто не собирается ничего с вами делать. Что было нужно вашей сестре? Что тут произошло?

Люсьен нерешительно подошел к мольберту. Холста на нем не было. Незаконченный портрет, порванный в клочья, валялся на полу. Фесдей посмотрел на стены. Потом подошел к противоположной стене, где утром стояли накрытые картины, и сдернул покрывало. Все картины были в клочья изрезаны ножом.

— Да, поэтому я и плакал, — объяснил Прайор в ответ на молчаливый вопрос Фесдея. Все трое с ужасом смотрели на это варварство.

— Все до одной, — бормотал Люсьен Прайор, — и меньше чем за пять минут.