Гарри Гаррисон - Вендетта для Святого

— Картелли? Такого я не знаю.

Если только он не был прекрасным актером, он говорил правду. Святой обычно не ошибался в людях. Но если ему поверить, Картелли не просто не хотел быть узнанным: у него было новая фамилия, и он не желал, чтобы всплыла старая.

— Итальянец, — напомнил Саймон, — в светло-сером костюме. Массивный, почти лысый, голос низкий, хриплый. Сидел с молодым мужчиной вон за тем столиком.

На этот раз детектор лжи не был нужен. Когда глаза шефа прогулялись в указанном направлении и вернулись обратно, в их взгляде, устремленном на Святого, любезностью и не пахло.

— Я не помню, синьор. Понимаете, Неаполь большой город, а этот ресторан очень популярен. Невозможно знать всех.

Он проводил Святого, рассыпаясь в сожалениях, что не смог ему помочь, но не до такой степени, чтобы вернуть деньги, которым уже нашлось место в его бумажнике. Придется ему перед следующей мессой исповедоваться в невыполненном обещании. Но Саймон отдавал себе отчет в том, что дискуссия с ним на эту тему была бы потерей времени.

Снаружи швейцар, еще не надевший свою импозантную форму, лениво подметал замусоренный за ночь участок тротуара, подлежащий его опеке. Святой подошел к нему.

— Вы не помните, случайно, одного человека, обедавшего тут вчера, такой толстый, лысый, с хриплым голосом, в сером костюме?

Зажатый кончиками пальцев банкнот обещал вознаграждение вперед, поэтому рука швейцара автоматически потянулась к нему, хотя суть вопроса до него еще не дошла. А когда дошла, возникла обратная реакция, и пальцы вдруг отдернулись как от огня. Швейцар бросил быстрый взгляд через плечо, после чего с лица его словно смыло всякое выражение.

— Нон ми рикордо, [1] Non mi ricordo ( итал. ) — я не помню. — пробормотал он. — Столько клиентов… Всех не запомнишь…

И продолжал уборку значительно энергичнее и старательнее, чем раньше.

Саймон взглянул в ту же сторону, что и швейцар, и увидел шефа, все еще стоявшего во входных дверях. Разочарованно пожал плечами, отвернулся и ушел. Но впечатление проигрыша длилось только до той минуты, когда он свернул за угол. Шаг его сразу стал легче и шире, по мере приближения к ресторану с противоположной стороны. Этот маневр легче было начать, чем закончить, поскольку итальянские города, пересекаемые совершенно бессистемной сетью улочек и лестниц, проложенных не иначе как по проекту любителей головоломок, не слишком похожи на прямоугольную систему застройки в американском стиле. Напрягая все свои способности к ориентации, Святой все же смог достичь цели. Удивительно быстро, никем не замеченный никого не встретив, он одолел свой путь с бесконечными поворотами и оперся о стену соседнего дома как раз в тот момент, когда швейцар с уже вернувшимся обычным равнодушием махнул щеткой в его сторону.

— Амико, [2] Amico ( итал. ) — приятель. — приглушив голос сказал Святой, не хотите ли еще раз порыться в памяти?

Призвуке этих слов бедняга окаменел. Потом мучительно медленно его взгляд обежал Святого целиком с ног до головы.

— Не уходите и не прекращайте уборки, — деликатно настаивал Саймон. — Никто снаружи меня не видит, и никто никогда не узнает, что я возвращался. Пошевелите мозгами, чтобы припомнить фамилию человека, о котором я спрашивал.

— Нон каписко, [3] Non capisco ( итал. ) — не понимаю. — отрезал швейцар охрипшим голосом и сделал вид, что взялся за уборку, но поверить в это мог бы только дефективный младенец.

Из правила, что деньги говорят сами, есть исключения, но что-то подсказывало Святому, что он имеет дело с человеком, который не останется глух к достаточно убедительном у доводу. На этот раз он вынул банкнот в десять тысяч лир и развернул его во всю длину, на солнце тот отливал золотом. Снова свернул его в трубочку и разжал руку. Швейцар жадно следил, как тот падал, пока его не прикрыла стопа Саймона.

— Вы понимаете? Вы могли бы его просто замести…

— Нет, — ответ был машинальным, но убежденность ослабла.

— Вы могли бы, по крайней мере, подсказать, где я смогу что-нибудь узнать. Например, отель, в котором он живет? Это мог бы мне сказать водитель такси, на котором он уехал отсюда. Никто не узнает, что информацию я получил от вас.

Капли пота выступили на смуглом лице. Страх боролся с жадностью. Саймон достал еще один банкнот в десять тысяч лир и свернул его также старательно, как первый.

— «Экцельсиор». — Швейцар тяжело дышал.

Саймон долго смотрел на него, и, поскольку мужчина продолжал молчать, стало ясно, что он назвал самый роскошный отель в Неаполе.