Дональд Гамильтон - На линии огня

– Ты стреляешь в этот черный квадрат? – поинтересовался Джек. – Вроде бы чуть выше, не так ли?

– Так и должно быть чуть выше, – объяснил я. – Три дюйма при стрельбе на сто ярдов. Это составит три с половиной дюйма выше при ста пятидесяти ярдах, и так далее. Словом, при стрельбе на четыреста ярдов поправка составит около четырех дюймов. Поскольку леди вряд ли сумеет правильно соблюсти все эти допуски, особенно если запыхается при подъеме или спуске с горы, то это означает, что она может стрелять без коррекции прицела на расстояние до трехсот ярдов. Три или четыре дюйма, так или иначе, не сыграют существенной роли, если она будет целиться в горного козла, промах ей не грозит.

Я выстрелил снова и затем еще дважды через определенные интервалы. Я никогда не доверяю хорошим результатам от трех выстрелов – они могут быть счастливой случайностью. Даже пять выстрелов – еще не вполне надежный индикатор поведения ружья, но для легкой винтовки этого может быть достаточно, если соблюдать определенные условия. Я встал и пошел к мишени. Джек отправился со мной. Приложив карманную рулетку к разбросу дырок по группе, я получил дюйм с четвертью – не слишком эффектно, но для легкой винтовки сойдет. Центр группы находился ниже того, что я хотел, на полдюйма. Я вернулся к столу, взял гаечный ключ и поднял угол прицеливания на две риски. Затем уселся, вынул трубку и перочинный нож.

– Ну, сейчас ей надо остыть, – провозгласил я, очищая чашечку трубки. – Легкий ствол типа этого выкидывает штучки похлеще, чем сам черт, когда сильно нагревается. Что тебя гложет, Джек?

– Это ты убил ее? – спросил он. – Ты убил Дженни? Я посмотрел на него в упор.

– Нет, – ответил я. – Это ты ее убил.

Сначала на его лице отразился испуг, затем он показался мне шокированным и, наконец, рассердился. Я быстро поднял руку, едва Джек собрался заговорить.

– Погоди минуту. Допустим, ты подвел ее к краю платформы и столкнул на рельсы под Южный экспресс – стал бы ты винить поезд? Если бы ты затолкал ее в клетку ко льву-людоеду, которого сам же сначала привел в ярость, то была бы тут вина уступившего своим естественным инстинктам? Мне тошно от того, как ты ставишь вещи с ног на голову. Почему ты не оставил малышку в покое?

Он опешил:

– Ну, это великолепный образчик софистики, должен заметить. Итак, теперь убийство – естественный инстинкт?

– Ответь мне, когда оно им не было?

– Ну, сильно сомневаюсь, что присяжные примут во внимание аргумент подобного рода!

– А кто тут говорит о присяжных? – поинтересовался я. – В любом случае, раз ты таращишь на меня глаза, иначе как дураком тебя не назовешь. Я не лев и не экспресс, и я ее не убивал. Это ты убил ее своими вопросами и телефонными звонками... Ладно, ладно! Конечно, не ты ударил ее по голове, а потом переехал машиной. Это сделал кто-то еще. Но если бы ты оставил ее в покое, она была бы жива. Все сказанное делает тебя ответственным за убийство наравне с остальными. Во всяком случае, морально, если не физически. Ведь это ты был тем самым, кто вчера вечером ей звонил?

– Да, но...

– Перо могущественнее, чем меч, – перебил я его, – то же самое относится и к телефону. Ты лишний раз доказал это. – Я зажег трубку и отвернулся от него, чтобы убрать в коробку стреляные гильзы.

– Если не ты лично ее убил, – упорствовал Джек, – то заставил кого-то убить Дженни. Что ты наговорил Гандермэну о прошлой ночи? И почему любовница Гандермэна обеспечила тебе алиби? Откуда ей было знать, что ты будешь в нем нуждаться?

– А чего ради мне было ее убивать? – спросил я.

– Ну, чтобы не дать ей проговориться мне, конечно.

– Джек, боюсь, у тебя развивается мания величия, – подковырнул я его. – Какого черта, спрашивается, мне бояться того, что она тебе скажет? И какое мне до этого дело?

– Все зависело от того, что ей пришлось бы мне открыть, не так ли? – В его голосе прозвучала издевка.

– Могу заверить тебя, что ничего из того, что ей пришлось бы выложить тебе, не могло бы заставить меня убить Дженни. Абсолютно ничего. – Я достал пять свежих зарядов из коробки и внимательно осмотрел пульки на предмет трещинок – иногда такие встречаются, особенно на самом кончике.

– Возможно, я и поверил бы тебе, – возразил Джек, – если бы не тот факт, что ты уже совершил одно убийство, чтобы замести следы. Ты же не думаешь, что меня одурачила полицейская история об оружейной перестрелке в Вадеворф-Билдинг? У нас есть способы узнавать то, что происходит на самом деле. Сэмюэль Бэнкс не был убит ни из какого полицейского револьвера, он был почти разорван пулей из тяжелого оружия, выпущенной чуть ли не в упор. Почему ты убил его, Найквист? Был ли он там, чтобы удостовериться в качестве твоей работы? Угрожал ли тебе, когда ты отказался выстрелить снова, из-за того, что подвели нервишки? Или ты просто убрал лишнего свидетеля?