Роберт Харрис - Конклав

– Насколько все это серьезно?

– Дело нешуточное, ваше высокопреосвященство, – сказал О’Мэлли.

– Уже известно, что случилось?

– Похоже, взорвался самоубийца, а еще был подрыв машины, начиненной взрывчаткой. На Пьяцца дель Рисорджименто. Вероятно, специально выбрали место, где много паломников.

Ломели отпустил двух прелатов и несколько секунд стоял, осознавая услышанное. Пьяцца дель Рисорджименто находилась в четырех сотнях метров от стен Ватикана. Самая близкая площадь к Сикстинской капелле.

– Сколько человек погибло?

– Не меньше тридцати. Еще была стрельба в церкви Святого Марка Евангелиста во время мессы.

– Господи Боже!

– Еще была стрельба в Мюнхене, ваше высокопреосвященство, во Фрауэнкирхе. И взрыв в университете в Лувене.

– Нас атакуют по всей Европе, – сказал О’Мэлли.

Ломели вспомнил о своей встрече с министром внутренних дел. Молодой человек говорил о «массе возможностей для скоординированных противоправных действий». Вот, значит, что он имел в виду. Для мирянина эвфемизмы террора были такими же универсальными и путаными, как Тридентская месса. Он перекрестился.

– Да сжалится Господь над их душами. Кто-нибудь взял на себя ответственность?

– Пока нет, – ответил Мандорфф.

– Но предположительно это будут исламисты?

– Боюсь, несколько свидетелей на Пьяцца дель Рисорджименто говорят, что слышали крик самоубийцы: «Аллах акбар», так что сомнений почти не остается.

– «Господь велик», – покачал головой О’Мэлли. – Как же эти люди порочат Всемогущего!

– Не надо эмоций, Рэй, – остерег его Ломели. – Мы должны ясно мыслить. Террористическая атака в Риме ужасна сама по себе. Но что говорить о преднамеренной атаке на Вселенскую церковь в трех разных странах в тот самый момент, когда мы выбираем папу? Если мы не проявим осторожности, то мир увидит в этом начало религиозной войны.

– Это и есть начало религиозной войны, ваше высокопреосвященство.

– И они наносят удар намеренно в тот момент, когда у нас нет главнокомандующего.

Ломели провел рукой по лицу. Хотя он и приготовился к большинству случайностей, такого он не предвидел.

– Господи милостивый, – пробормотал он, – какую же картину бессилия являем мы миру! Черный дым поднимается с римской площади, где рвутся бомбы, и черный дым поднимается из дымохода Сикстинской капеллы рядом с двумя разбитыми окнами! И что же мы должны делать? Отложить конклав – это определенно продемонстрирует наше уважение к погибшим, но вряд ли заполнит вакуум в руководстве, напротив, продлит его. В то же время ускорение процесса голосования будет нарушением Апостольской конституции…

– Остановите конклав, ваше высокопреосвященство, – сказал О’Мэлли. – Церковь поймет.

– Но тогда возникнет опасность избрания папы, не обладающего надлежащей легитимностью, а это чревато катастрофой. Если есть малейшее сомнение в легитимности процесса, то эдикты папы будут оспариваться с первого дня его понтификата.

– Есть и еще одна проблема, о которой мы не должны забывать, ваше высокопреосвященство, – сказал Мандорфф. – Предполагается, что конклав изолирован от мира и не знает о происходящих в нем событиях. Кардиналы-выборщики не должны знать подробностей случившегося, потому что это может повлиять на их решение.

– Но какие могут быть сомнения, архиепископ, – вспыхнул О’Мэлли, – они наверняка слышали, что случилось!

– Да, монсеньор, – жестко ответил Мандорфф, – но им неизвестно, что атаке подверглась именно церковь. Можно спорить о том, совершались ли эти преступления с целью непосредственно повлиять на решение конклава. Если так оно и было, то кардиналов-выборщиков нужно оградить от новостей о случившемся, чтобы не повлиять на их выбор.

Глядя на Ломели, он моргнул светлыми глазами за стеклами очков и спросил:

– Ваше высокопреосвященство, каковы будут инструкции?

Агенты службы безопасности закончили расчищать дорожку и теперь совками уносили битое стекло в баки для мусора. Звон стекла эхом боевых действий отдавался от стен капеллы – инфернальный богохульственный шум в таком месте! За решеткой Ломели видел кардиналов в красных мантиях, они поднимались на ноги и начинали подтягиваться к малому нефу.

– Не говорите им пока ничего, – решил он. – Если кто будет настаивать, скажите, что подчиняетесь моим инструкциям, но ни слова о том, что случилось. Ясно?

Оба кивнули.

– А конклав, ваше высокопреосвященство? – спросил О’Мэлли. – Он будет продолжаться, как прежде?