Роберт Харрис: Конклав

Он поднял трубку телефона и набрал номер. Оператор дрожащим от эмоций голосом спросила, чем может служить.

– Пожалуйста, соедините меня с Патриаршим дворцом в Венеции – по приватной линии кардинала Тедеско.

Он предполагал, что ответа не будет (шел четвертый час ночи), но трубку сняли уже на первом гудке.

– Тедеско, – произнес хриплый голос.

Кардиналы негромко обсуждали расписание похорон. Ломели поднял руку, призывая к тишине, и повернулся ко всем спиной, чтобы сосредоточиться на разговоре.

– Гоффредо? Говорит Ломели. К сожалению, у меня для вас ужасная новость. Его святейшество покинул сей мир.

Последовало долгое молчание. Ломели слышал какие-то звуки на заднем плане. Шаги? Хлопок двери?

– Патриарх? – обратился он. – Вы слышали, что я сказал?

Слова Тедеско прозвучали глухо в его просторном кабинете.

– Спасибо, Ломели. Я буду молиться за его душу.

Раздался щелчок. На линии повисла тишина.

– Гоффредо?

Ломели вытянул руку, нахмурился, глядя на трубку.

– И что? – спросил Трамбле.

– Он уже знал.

– Вы уверены?

Трамбле из-под сутаны вытащил то, что было похоже на молитвенник в черном кожаном переплете, но оказалось мобильным телефоном.

– Конечно он знал, – сказал Беллини. – Здесь полно его сторонников. Он, возможно, узнал раньше нас. Если мы не проявим осторожности, он сам сделает официальное заявление на площади Святого Марка.

– Кажется, у него кто-то был…

Трамбле быстро листал большим пальцем страницы на смартфоне.

– Вполне возможно. Слухи о смерти папы уже просачиваются в социальные сети. Нам нужно действовать быстро. Позвольте внести предложение?

В этот момент в воздухе во второй раз за ночь повисло несогласие: Трамбле хотел отвезти тело папы в морг немедленно, не откладывая до утра («Мы не можем позволить себе плестись в хвосте новостей – это будет катастрофой»). Он предлагал сейчас же выступить с официальным заявлением и пригласить две новостные команды из Ватиканского телевизионного центра плюс трех фотографов и какого-нибудь газетного репортера и позволить им провести съемку переноса тела папы из здания в карету «скорой». Аргументировал это тем, что в случае их оперативных действий новости сразу появятся на экране и никто не сможет заподозрить Церковь в сокрытии чего бы то ни было. В крупных азиатских центрах католической веры уже наступило утро, в Латинской и Северной Америке еще вечер. И только африканцы с европейцами узнают печальную новость после пробуждения.

И опять Адейеми возразил. Ради достоинства Церкви, сказал он, они должны дождаться утра, прибытия катафалка и надлежащего гроба, который можно будет вынести под папским флагом.

Беллини резко парировал:

– Его святейшеству плевать было на все это достоинство. Он предпочитал жить как смиреннейший человек, и он бы предпочел видеть себя на смертном одре как одного из смиреннейших бедняков.

Ломели был того же мнения:

– Не забывайте: этот человек отказывался ездить в лимузинах. Карета «скорой помощи» – это ближайший аналог общественного транспорта, какой мы можем ему предоставить.

Но Адейеми никак не соглашался. В конечном счете большинством, три против одного, было принято предложение Беллини. Также было решено подвергнуть тело папы бальзамированию.

– Только мы должны обеспечить, чтобы это делалось надлежащим образом, – сказал Ломели.

Он навсегда запомнил проход мимо гроба с телом папы Павла VI в соборе Святого Петра в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. Стояла августовская жара, и лицо покойного приняло серо-зеленоватый оттенок, челюсть отвисла, и над трупом стоял ощутимый запах разложения. Но даже тот возмутительный конфуз не шел ни в какое сравнение с тем, что случилось за двадцать лет до этого, когда тело папы Пия XII забродило в гробу и взорвалось, как петарда, близ собора Иоанна Крестителя на Латеранском холме.

– И еще одно, – добавил Ломели. – Мы должны не допустить, чтобы кто-то фотографировал тело.

Это унижение претерпело и тело папы Пия XII, фотографии которого появились в журналах по всему миру.

Трамбле отправился в пресс-офис Святого престола. Менее чем через тридцать минут санитары – телефоны у них были изъяты – вывезли тело его святейшества из папских апартаментов в белом пластиковом пакете на каталке. Они остановились на втором этаже, а четыре кардинала тем временем спустились в лифте, чтобы встретить тело в холле и проводить из здания. Убогость тела в смерти, его миниатюрность, закругленные формы, напоминающие формы головы и ног как у плода в чреве, как показалось Ломели, говорили сами за себя. «Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею и положил Его во гробе…» [13] Мк. 15: 46.