Джеймс Чейз - Безжалостный

Я находился в полицейском управлении вот уже десять часов, и весь разговор, который я вел с инспектором, сводился к тому, что он пытался убедить меня, будто я виновник трех убийств, я же убеждал его в обратном. Он приводил неопровержимые улики, я упорно стоял на своем. Получался замкнутый круг. Если я признаюсь в тех двух убийствах во «Фламинго», то мне надо доказывать, что я совершил их в целях самообороны. Но тогда они мне пришьют убийство Элен Фарэ, и тут ни о какой самообороне не может быть и речи.

Против меня были только косвенные улики, а на них обвинение не построишь. Наконец инспектор приказал отвести меня в камеру. Я шел по коридору с двумя охранниками, а между тем мысли работали в одном направлении: как отсюда выбраться? По пути на допрос и с допроса бежать не было никакой возможности. Здесь на каждом повороте по полицейскому, и у каждого рука на кобуре. Оставалась камера.

Мы спустились по каменным ступенькам в подвал, дверь открылась, и меня впихнули в мое новое жилище, тесную сырую камеру размером три на четыре метра. У маленького зарешеченного окна стоял стол. Рядом была кровать. Солнце стояло в зените, и в камере было довольно светло.

Я встал на стол и осмотрел решетку. Сработана на совесть. Взламывать ее – пустое занятие. Я походил по камере и лег на кровать. Отсюда нужно выбраться! Я должен, обязан отомстить за своих друзей и найти Карла, если он еще жив.

Пролежав часа два, мне так и не удалось найти выход из создавшегося положения. Я так был измучен допросами, что, как только расслабился, моментально уснул. Разбудил меня охранник.

– К вам посетитель, – сказал он и сразу же вышел, оставив дверь открытой.

Вот он, мой шанс! Кто бы он ни был, я захвачу его одежду и выскользну из этой проклятой западни. Я поудобнее уселся на кровати. Послышались шаги. Будь что будет! И тут в проеме двери появилась лысая голова Лесажа. Он мило улыбался. Черт побери! Он посмел сюда явиться! От такой наглости я лишился дара речи.

Лесаж между тем вошел в камеру, закрыл за собой дверь и уселся на стол. Он увидел, что я готов напасть на него, и остановил меня, спокойно сказав:

– Прежде чем ты набросишься на меня, я хочу тебе сказать пару слов.

– Мне не о чем с тобой разговаривать, – буркнул я.

– Но ты все же выслушаешь меня, – сказал он, и в его руке я увидел «кольт» 45-го калибра. Это был сильный аргумент, против которого трудно возражать.

– Так что ты собираешься мне сказать? – спросил я, отбросив на время свои агрессивные намерения, и поудобнее устроился на кровати.

– Прежде всего, я твой друг, более того, у нас с тобой общие цели.

– Интересно.

– Вот именно, интересно. Я, конечно, сознаюсь, что совершил ошибку, когда захотел силой доставить тебя к себе. Ты ловко устроил эту штуку с подставным лицом.

Я не смог сдержать ухмылки.

– Так вот, – продолжал он, – я знаю, что за тобой охотятся, но не знаю почему. Я лучше расскажу тебе всю историю с самого начала, а ты приготовься слушать и оставь свои попытки напасть на меня. Это в твоих же интересах.

Я посмотрел на пистолет в его руке.

– Начну с того, что известно мне из всей этой истории, – продолжил он, достал из кармана пачку сигарет и не спеша закурил. – После войны немцы оставили во Франции хорошо подготовленную разветвленную организацию. Она настолько велика, что ты даже не можешь себе представить. Агенты были глубоко законспирированы. И внезапно эта организация начинает охоту за группой французов, которые объединены лишь тем, что были в Сопротивлении во время войны. – Он заметил, что я слушаю с интересом, и спрятал пистолет в карман. – Вот уже год я охочусь за этой организацией, пытаясь хоть за что-то зацепиться. И вдруг они начинают вести себя настолько неосторожно, что дают себя обнаружить. Естественно, я начал расследование. Пойми, мне нужна голова этой организации, остальное – проще. Поэтому у меня к тебе несколько вопросов и небольшое предложение.

– Ну что ж, валяй!

– Во-первых, почему эта банда охотится за тобой и твоими людьми? Понятно, что это связано с войной, и что-то очень важное.

Я достал сигарету и закурил. Затем медленно произнес:

– Я, пожалуй, знаю, что они ищут, уверен на семьдесят процентов.

Его глаза уперлись в меня.

– Но я не могу сказать тебе этого, – продолжал я. – Видишь ли, я не могу быть уверен, что ты не член этой организации.

Он поперхнулся дымом и погасил сигарету. Видно было, что он напрягся, но сдержался.

– Да, да, – сказал я решительно. – Когда ты докажешь обратное, я выложу все свои карты.