Харлан Кобен - Подкрутка

Маленький шар, заключавший в себе все надежды Джека, стремительно взмыл в воздух, как орел в поисках добычи. Майрон знал, что произойдет дальше. Мяч был будто намагничен. Через две секунды он с громким стуком упал на дно ямки. Мгновение стояла тишина, потом раздался взрыв аплодисментов, на сей раз больше от удивления, чем от восторга. Майрон захлопал в ладоши.

Джек справился с задачей. Он сравнял счет.

Цукерман прокричал сквозь рев толпы:

– Прекрасно! Эсме, завтра матч будет смотреть весь мир. Невероятная реклама!

Эсме подняла брови.

– Только если Тэд выиграет.

– Что ты хочешь сказать?

– А если он проиграет?

– Ну и что? – Норман воздел руки к небу. – Второе место на Открытом чемпионате США? Совсем неплохо, Эсме. В том же положении мы находились сегодня утром. Мы ничего не потеряем.

Эсме Фонг покачала головой.

– Если Тэд проиграет сейчас, он не будет на втором месте. Он будет проигравшим. Человеком, который шел вровень с известным неудачником и не смог обойти его. Тюфяком, уступившим тюфяку. Хуже, чем «Буффало биллс».

– Ты слишком нервничаешь, Эсме, – усмехнулся Норм.

Публика начала расходиться, но Джек Колдрен стоял, сжимая в руках клюшку. Он не выглядел счастливым. Даже когда к нему приблизилась Дайана Хоффман, он не шевельнулся. Его лицо снова стало мягким, а глаза затуманились. Казалось, последний удар высосал из Джека всю физическую силу, жизнь, карму, энергию.

Видимо, тут кое-что еще, подумал Майрон. Нечто более глубокое. Вдруг в этот волшебный миг Джека осенило и в его жизни вспыхнул новый свет, показавший ему истинную ценность данного турнира? Со стороны все наблюдали лишь за игроком, сделавшим самый важный в жизни пат. Но Джек Колдрен, вероятно, видел просто человека, который стоял один посреди поля и размышлял над тем, какую цену имеет все происходящее и встретится ли он когда-нибудь со своим единственным сыном.

Линда Колдрен зашагала по траве грина. Как положено, она напустила на себя счастливый вид и поцеловала мужа. Вокруг них столпились телевизионщики. Поблескивали линзы камер, сверкали вспышки. Спортивный комментатор подставлял им микрофон. Линда и Джек пытались улыбаться.

Но в улыбке Линды чувствовалось что-то вымученное. А на лице Джека застыл страх.

Эсперанса придумала план.

– Вдову Ллойда Реннарта зовут Фрэнсин. Она художница.

– Чем занимается?

– Не знаю. Живопись, скульптура – какая разница?

– Просто интересно. Продолжай.

– Я ей позвонила и сказала, что ты репортер из «Береговой звезды». Это мелкая газета в районе Спринг-Лейк. Пишешь статью о жизни местных художников.

Майрон кивнул. Хороший план. Люди редко упускают шанс засветиться в прессе.

Уин уже успел вставить стекла в его машину. Майрон понятия не имел, как ему удалось. Богатые люди… они не похожи на нас с вами.

Поездка заняла около двух часов. Было воскресенье, восемь вечера. Завтра Линде и Джеку Колдрен придется отдать выкуп. Как это будет выглядеть? Встреча в общественном месте? Передача через посредника? Майрон уже в тысячный раз задумался о том, как жили Линда, Джек и Чэд Колдрен. Он достал фотографию Чэда. Что выражало это юное и беспечное лицо, когда ему отрезали палец? Чем орудовал похититель – острым ножом, секачом, топором, пилой?

И что чувствуют при этом люди?

Фрэнсин Реннарт жила не в Спринг-Лейк, а в Спринг-Лейк-Хайтс. Большая разница. Спринг-Лейк, располагавшийся на берегу Атлантического океана, был самым симпатичным приморским городом, который только можно вообразить. Много солнца, почти нет преступности, мало цветных. Правда, это создавало свои проблемы. Богатый город прозвали Ирландской Ривьерой. А значит, в нем не было хороших ресторанов. Вообще. Представления местных жителей об изысканной кухне не шли дальше замены тарелок на корзинки. Если вам хотелось экзотики, вас направляли в китайскую забегаловку с эклектичным меню, включавшим такие редкости, как чоу-мейн из курицы, а для особых гурманов – даже ло-мейн из курицы. Все такие города чем-то похожи друг на друга. Им не хватает немного евреев, или геев, или чего-то еще, что придало бы атмосфере остроты и театральности, заодно снабдив местных жителей парой приличных ресторанов.

Если Спринг-Лейк напоминал старое доброе кино, то Спринг-Лейк-Хайтс лежал скорее на другом конце спектра. Трущоб здесь, правда, не было. Район, где жила Реннарт, представлял собой нечто вроде пригорода с типовой застройкой и выглядел чем-то средним между стоянкой для жилых автоприцепов и домиком в колониальном стиле образца 1967 года. Настоящая Америка.