Борис Бабкин - Самородок в чулке

– Не знаю. Может, и есть что-то. Но он не убийца, я в этом совершенно уверена. Я хочу увидеться с ним.

– Сейчас это невозможно. Подследственным не дают свидания, к тому же он еще и подозреваемый. Я попробую поговорить с ним и объяснить ситуацию. В его интересах говорить правду. Особенно меня беспокоит то, что он вам сказал, что будет совершено преступление. И если преступление свершится и погибнут люди, Эдгар легко уже не отделается…

– То же говорил и следователь. Но ведь Эдгар действительно не может знать о том, что произойдет после его ареста. А вдруг он просто говорил мне так, чтобы я отказалась от него? Ведь так может быть?

– Вполне. Но он не раздумывая пустил в ход пистолет, за хранение которого даже без применения грозит наказание. Как говорится, слава Богу, что за пистолетом ничего нет.

– Если его будут судить только за это, сколько ему дадут?

– Минимум восемь. Все-таки он ранил милиционера. Знаете, мы тут с мужиками говорили о том, что впервые в жизни будем свидетельствовать против сотрудника милиции и одновременно умалять вину подсудимого.

– Вы действительно будете так говорить?

– Да. Во-первых, потому, что так все и было, а во-вторых, не сделай я этого, меня Зоя на выстрел к дому не подпустит. Да и я себя уважать перестану.

«Отдал бабки Таньке Таксист или нет? – лежа на нижнем ярусе тюремной шконки, думал Швед. – Если отдал, она вполне может в ментовку отнести. Странно, я же знал, что Танька попробует мне помочь через ментов, зла на нее нет. Наверное, потому, что будет матерью моего ребенка. Если сделает аборт, убью. Хотя не сделает она. А сегодня или завтра, наверное, дело. Может, к лучшему, что я здесь. – Он обвел глазами камеру. Трое на шконке напротив играли в карты. Около двери на случай, если подойдет надзиратель, стоял молоденький парень. Наверху над Эдгаром смачно сопел толстый мужик. – Публика так себе. Серьезных никого нет. Да, жизнь действительно штука сложная. Встретил женщину, которую полюбил, а думал, что это легкий недолговечный роман, и хрен угадал. А когда про ребенка узнал, думал, точнее, ничего не думал… просто обалдел. И вот результат. – Он посмотрел на зарешеченное окно. – Потом по пятницам пойдут свидания и слезы горькие моей родни».

– Что с тобой? – спросила Зоя печальную дочь.

– Наверное, я его люблю, мама. – Вика подняла голову.

– Кого? – Присев рядом, Зоя обняла дочь. – Почему ты плачешь? Неужели…

– Перестань, мама, я не та дура, какой была. Просто я, кажется, влюбилась. – Вика прижалась к матери. – Я постоянно думаю о нем. А сегодня он должен был позвонить и не звонил, я уже хотела и дяде Володе звонить, и «скорые» обзванивать. А он позвонил и сказал: «Извини, у меня есть дру…» – Не договорив, Вика уткнулась в плечо матери и заплакала.

– Перестань, глупенькая, если бы у него была другая, он бы ее к маме своей давно привел. Просто… – Не зная, что еще сказать, Зоя замолчала.

– Что просто?

– Я не знаю что. Наверное, надо успокоиться. Ты не звонила в больницу? Может, что-то с его мамой? И вообще, Вика, ты до приезда дедушки говорила, что не можешь…

– Мам, я была обижена на тебя. Ты почти не обращала на меня внимания. Я терпеть не могла Антонину Ефимовну, никак не могла понять, почему эта старушка живет у нас. Но когда узнала причину, то зауважала ее. Она мудрая женщина, с ней очень интересно разговаривать.

– Может, поговорить с Антониной Ефимовной?

– А тут и говорить нечего, – послышался голос вошедшей в комнату Антонины Ефимовны. – Парень тот совершил какое-то преступление. Ты рассказывала про драку, когда он за тебя заступился. И водитель говорил, что, когда он видел милиционеров, сразу напрягался. А потом ты его в гости позвала и про Зубова сказала. После этого он сразу засобирался и уехал. Но, видать, небезразлична ты ему. Ведь встречался он с тобой в кафе. Другого объяснения нет.

– Господи, – вздохнула Зоя, – только этого не хватало. Почему вы так думаете, Антонина Ефимовна? Ведь вы его не видели ни разу.

– Водитель ваш, который Вику возит, рассказал и про драку, и свое мнение высказал. А парень, видать, хороший и ничего не придумал, только заявил, что у него другая завелась. Но он явно совершил что-то такое, за что могут и посадить.

– Господи, – снова прошептала Зоя, – только не это. Пусть лучше другая будет.

– Ну уж нет! – Вика вскочила. – Пусть он будет преступник, только не надо другой. Я не знаю, что будет дальше, но сейчас я готова ехать за ним в Сибирь или еще куда.