Борис Бабкин - Самородок в чулке

– Есть. А сколько, скажу точно после вычисления. Пробы показали, что золото высшей пробы и залежи небольшие, но года на три хватит. Я бы посоветовал своим работодателям сделать котлован и пустить драгу. Там у сопок углубленный распадок, и можно направить воду из трех ручьев и из речушки. Правда, драга – это слишком хлопотно, но оно того стоит. А вы кто? – спросил Фролов.

– Я инспектор республиканской комиссии по надзору за золотодобычей артелями. Исаков Михаил Анатольевич.

– Извините… – Фролов смутился.

– Да ничего. А вы, значит, от московской фирмы…

– Компании, – поправил Фролов. – «Золото».

– Знаем, – улыбнулся Исаков. – Мы тщательно проверяем тех, кто становится владельцами участков для добычи золота.

– Шакал, – Баркас плюнул молодому чеченцу в лицо, – вам здесь не Ичкерия ваша гребаная! Или решил у нас побегать? Хрен вам, твари! Я его с собой возьму, тащите пса, – приказал он двоим парням. – Пойдем на Руслана глянем, – обратился он к Сербу. – Надеюсь, ваш Алик не пошутил?

– Он вообще шутить не умеет, – спокойно ответил тот.

– Ты что, в Сербии был?

– А тебе это зачем?

– Тоже верно.

– Все, что у них есть, заберите, – приказал двоим Серб. – И трупы придется забрать. – Он взглянул на Баркаса.

– Придется, – согласился тот.

– И куда теперь? – посмотрев вслед улетевшему вертолету, спросил молодого якута Пижон.

Парни с рюкзаками и с карабинами недовольно переглядывались.

– Вдоль речки недалеко пойдем, – улыбнулся якут, – километров пять. Там заимка оленеводческая. Переночуем. Утром позавтракаем и дальше пойдем. К вечеру у лагеря будем. Реку переплывем и войдем во Влажный треугольник. Название потому такое, что там…

– Тронулись, говорливый, – остановил его Пижон.

«Груби-груби, – мысленно произнес якут. – Посмотрим, как вы через час блатовать будете. До ложбины дойдем, и я с вами распрощаюсь».

– Да я на месте, – негромко проговорила Элла. – Работа у москвичей пошла, нашли там что-то. Как дела у Червонного? Не надумал он начать законный бизнес?

– А ты что, – усмехнулся мужчина, – Данилу не знаешь? Ему все готовенькое подавай. А у тебя-то как? Движется дело или…

– Все нормально. Правда, грузин кто-то ликвидировал. И одного, кажется, взяли. Правда, он меня не знает. А Эмму пусть ищут. Хочу сказать тебе спасибо за идею. Действительно, можно заиметь все. Так что скоро я стану императрицей одного из районов Якутии. С Лидией менты никак разобраться не могут. Следствие закончено, ДТП со смертельным исходом. Виновата она сама. Надо узнать, что думает Хорин…

– Племянник его у Червонного. Встретили его как желанного гостя. Там эта сучка Крайнова воду мутит, и Червонный ее слушает. Кстати, о тебе разговор был. Алка хочет с тобой разобраться. Опасается, что ты снова Червонного захомутаешь…

– Я бы тоже хотела с ней встретиться. Но сейчас не до этого. Оказывается, Бурцев до сих пор думает, что подставил его тогда с золотом Хорин, да еще и женился на его невесте. Так что все получается как надо! – Элла засмеялась. – Скоро все они сойдутся и, надеюсь, разбираться не станут. По крайней мере Бурцев спит и видит, как Червонный и Хорин приезжают к нему. Получается, как я хотела Правда, есть небольшая проблема, но, думаю, я ее легко решу.

– Что за проблема? Все, мама, – неожиданно весело сказал он, – пока. Как время будет, приеду. – Телефон отключился.

«Кто-то не вовремя появился, – поняла Элла. – А с проблемой я справлюсь».

– Здравствуйте! – В кабинет вошла Катя.

– Это снова вы? – вздохнул майор. – Все совершенно ясно, авария произошла по вине вашей матери. Я сожалею о том, что она погибла, но виновата она сама. Неужели это нужно столько времени объяснять? Ведь есть свидетели, в конце концов.

– Но я не верю в то, что мама выехала на встречную полосу.

– Вы хорошая дочь, но я повторяю уже в который раз…

– До свидания… – Катя выбежала за дверь.

– Достала уже! – Майор покачал головой. – Утверждает, что ее мать убили. Уже и прокуратура этим занималась, и мы, но сразу понятно было, что она, по-видимому, уснула за рулем и вылетела на встречку. Но вылетела – не то слово, машина ехала под шестьдесят. А «КАМАЗ» мчался под девяносто и сделать ничего не мог. Дорога мокрая после дождя, а он груженный под завязку. Она перед ним и вылетела. А теперь Катя ходит уже третий месяц. Ко всем. И послать ее не хочется, все-таки мать потеряла, а отец – кобель. Не прошло и двух месяцев, как к нему приехала какая-то молодуха, чуть ли не ровесница его дочери. Ну понятно, Катя вбила себе в голову, что мать ее убили. И как ее переубедить, похоже, никто не знает…