Борис Бабкин - Самородок в чулке

– Да, папа, – вызывающе произнесла Зоя, – он капитан МУРа. Инспектор уголовного розыска. И я люблю его.

– Во едрена корень, – пробормотал Петрович. – Да, – не находя слов, пробормотал он. – Ну это… в общем… Да черт его знает!…

– Но ты сказал, как отрезал, Афанасий Мишин, – напомнила Вика.

– Ты меня не лови! Едрена корень, мент! Во, блин на сковородке! Слышь, девочка, дай-ка мне еще коньяку.

Горничная вошла и поднесла бутылку.

– Вообще-то убери, я пьяный – дурной. Да, вот это хрен на блюде, уважаемые люди! – Вика рассмеялась. – Вот что, – Петрович посмотрел на дочь, – ты приведи мента этого, взгляну.

– Папа, – усмехнулась Зоя, – мне все равно, что ты о нем скажешь. Я люблю его, он любит меня. Я рада, что ты об этом узнал, но это ничего не изменит, сколько бы ты ни ругался. Кстати, делаешь ты это отвратительно. Можешь обижаться. Как только он согласится стать моим мужем, я выйду за него, и никто меня не остановит. – Она посмотрела на дочь.

– Мне он тоже нравится, – неожиданно заявила Вика. – И если он будет не против, я, может, не всегда и не сразу буду звать его папой. Это же здорово – отец муровец! – засмеялась она.

Зоя удивленно смотрела на нее.

– В общем, ты приведи его, – пробормотал отец. – Я понял, что ты все решила, имеешь на это право. Хочу его видеть, чтоб свое мнение иметь. И вот что мне скажи: знает он, кто ты, откуда и кто твой отец?

– Конечно. Я все ему рассказала. И про Игоря тоже.

– И менты разные бывают, – буркнул Петрович. – В общем, приведи его. А то не дело получается – от родного отца мужика своего скрывать. И долго ты с ним?

– Три года.

– Срок немалый. А ты, значит, даже папкой его звать готова? – посмотрел он на внучку.

– Да, – улыбнулась она. Зоя снова удивленно взглянула на дочь. – Да, мама, я видела, как он тебя встречал вчера. Здорово, как в кино. А целовались вы вообще класс!

Зоя покраснела.

– Значит, целоваться при всех можно, – проворчал отец, – а показать бате мужика – нет. Когда приведешь?

– Когда он будет свободен. Он только что из Дагестана вернулся.

– Что? – спросил Зубов и, слушая Зою, усмехнулся. – А он…

– Он и настоял на этом. Ты когда сможешь?

– Боюсь я. Твой отец таежник и на милицию злой.

– Вот уж не думала, что ты испугаешься, – насмешливо произнесла Зоя. – Приезжай.

– Мама сказала, что любит вас и никогда не оставит, – послышался громкий голос Вики.

– Иди отсюда! – сердито проговорила Зоя.

– В семь подъеду, – улыбнулся он.

– Ждем! – крикнула Вика.

– Ну ты даешь! – засмеялся Артур. – И когда все это будет?

– Он уезжает завтра, – ответила Марина.

– Наконец-то нам никто не будет мешать. А то я как подумаю, что ты ночью с этим Иванушкой-дурачком в постели, готов поехать и убить и тебя, и его.

– Ну а меня за что? Ты знал, что я замужем. И у тебя был шанс…

– Давай не будем об этом. Надеюсь, все у нас будет хорошо, и мы молоды, чтобы жить долго и счастливо. Правда, вот с детьми…

– Но я требую ускорить это, – неожиданно сердито проговорила Марина. – Неужели так трудно дать двоим детдомовским малышам родителей? Ведь и по телевизору постоянно говорят…

– Приезжайте, Марина Сергеевна, и мы все обсудим. – Артур усмехнулся. – Ну ты и штучка, Маринка!

– Господи, – сердито проговорила Марина, – и этот начал уходить от прямого ответа. Но я им устрою!

– Милая моя!… – Фролов обнял ее.

– Ты? – удивилась Марина. – А я не слышала, как ты вошел. Ты представляешь…

– Я все слышал…

– Ну я им устрою!… Есть будешь?

– Да. Месяц по крайней мере дома есть не придется. Я улетаю сегодня в одиннадцать двадцать пять.

– Сегодня? – Марина печально вздохнула. – А нельзя…

– Уже куплены билеты. Меня не будет месяц. Но вполне может быть, что я приеду раньше. Ты была в детском доме?

– Нет. Точнее, была, но не в самом доме. Алешу я видела и хотела посмотреть на Алену. Она мне очень понравилась, – улыбнулась Марина. «Надеюсь, ты не станешь спрашивать, как она выглядит?» – подумала она.

– Она хорошенькая, правда? – весело проговорил Фролов. – Волосики на твои похожи, чуть потемнее.

– Она скорее русая, – рискнула перебить его жена.

– Пожалуй, да! – Он поцеловал ее.

«После разговоров о детях, – мысленно усмехнулась она, – он целует меня очень страстно».

– Во! – усмехнулся Петрович. – Явился не запылился, едрена корень. И чего тебя принесло?

– Не меня, а нас, – засмеялся Рокин.

– Привет, Петрович! – К двери шагнул Жигунов.