Картер Браун: Шелковистый кошмар

Они удостоверились, что я и есть Дэнни Бойд, и обыскали меня со знанием дела. Убедившись, что я не прячу никакого оружия, они проводили меня за угол дома к ожидавшему нас черному седану. Едва я сел на заднее сиденье, как мне завязали глаза и заткнули уши. После этого началось мое путешествие – бесчувственное, в буквальном смысле слова, если не считать горьковатого привкуса во рту, усиливавшегося с каждой минутой. Казалось, миновали две скучные и монотонные жизни, прежде чем их грубые руки выдернули меня из машины и повели вперед, подталкивая с двух сторон. Мы долго шли по чему-то твердому, напоминавшему бетонную дорожку, сделав одну остановку на полпути, когда нам открывали дверь. Я определил это без труда, зато мое сердце едва не оборвалось, когда нога, не нащупав опоры, провалилась в пустоту. Через мгновение мы уже спускались по ступенькам. Наконец мы снова остановились, и тампоны из ушей были вынуты.

– Теперь можешь снять повязку, Бойд, – сказал один из них.

Я слышал их удаляющиеся шаги, пока мучился с узлом. Потом за ними хлопнула дверь, и в этот момент мне удалось снять повязку.

– Привет, Дэнни, – произнес усталый голос, – как тебе понравилась поездка?

От внезапного яркого света я на мгновение зажмурился, затем открыл глаза. Я стоял посреди тесной подвальной комнатки с некрашеными стенами, освещенной единственной лампочкой, свешивающейся с потолка на истершемся шнуре. Мебели было немного: некрашеные стол и стул, коврик, изъеденный молью, и старая кушетка. Зеленые беспокойные глаза Фрэн Джордан следили за мной из угла комнаты. Лицо ее выглядело бледным и утомленным, а шелковая блузка и брюки были сильно измяты. Она попробовала улыбнуться, но тут же оставила свою попытку.

– Если это твоя затея, Дэнни Бойд, – начала она неуверенно, – то за такую шутку тебе стоит перерезать горло тупой бритвой.

– Что ты, милая, – решительно запротестовал я, – это придумал кто-то другой. Как все произошло?

– В субботу утром, – она встряхнула головой, будто не веря сама себе, – я вышла в магазин, хотела купить что-нибудь на выходные. В этой самой одежде, что и сейчас. Ко мне подошел здоровый детина и спросил, не я ли Фрэн Джордан. Потом он сказал, что мой шеф Дэнни Бойд попал в большую беду и срочно нуждается в моей помощи. Хорошо тебя зная, я ничуть не удивилась этому и, не раздумывая долго, пошла следом за ним. Он втолкнул меня в машину, и следующее, что я помню…

– Была повязка на глазах и тампоны в ушах? – предположил я.

– Точно! – воскликнула она. – Они привезли меня сюда, и с тех пор я здесь. Дэнни, – произнесла она с тревогой, – какой сегодня день?

– Ты даже этого не знаешь? – удивился я.

Фрэн пожала плечами.

– Здесь это не имеет значения. Мне кажется, я просто потеряла счет дням.

– Сегодня среда, – ответил я. – Но чем ты тут занималась, Фрэн?

– Ничем. – На этот раз ей удалось улыбнуться. – И в этом, может быть, вся беда. У меня есть кушетка, чтобы спать, с отоплением все в порядке, а та дверь, что за мной, ведет в ванную. Три раза в день мне приносят еду. Думаю, они заботятся о том, чтобы я была в хорошей форме, когда сойду с ума.

– Они даже не сказали тебе, зачем привезли сюда?

– Ни слова, – ответила она мрачно. – Единственный просвет в заведенном здесь порядке был сегодня, когда меня заставили поговорить с тобой по телефону. Один из них отвел меня в гостиную, и там была Она.

– Она? – переспросил я.

– Да, эта раззолоченная стерва. Она и устроила все это! – горько сказала Фрэн. – Эта…

Дверь внезапно распахнулась, и один из громил нарисовался в проеме.

– Бойд, – промычал он, – на выход!

– Если зовут выходить, то нужно выходить, – слабо улыбнулась мне Фрэн. – Держись, Дэнни, и постарайся не пропасть.

– Конечно, – ухмыльнулся я, – ты скоро выйдешь отсюда, крошка!

– Хотелось бы, чтобы ты сам в это верил, – ответила она и отвела взгляд.

Громила молча закрыл за мной дверь и задвинул засов. Затем жестом показал, чтобы я поднимался по лестнице. Мы очутились в вестибюле, и он кивнул в направлении двери напротив.

– Иди туда, – буркнул он, – и не забывай, что я все время рядом.

Я толкнул дверь и оказался в помещении, похожем на комнату обольщений во дворце султана.

Мои ноги мягко утопали в роскошном ковре, стены, обитые темной тканью, имитировали древность. Одинокая лампа была выполнена в виде гипсовой статуэтки обнаженной женщины, которая держала в поднятых руках светящийся глобус. Маленькие острые груди тянулись к свету. Иссиня-черные бархатные шторы были плотно задернуты, образуя превосходный занавес. На огромной тахте в буйном и все-таки гармоничном смешении черного шелка и теплых пастельных тонов полулежала женщина, словно явившаяся из романов Райдера Хаггарда. Густые черные волосы упругими локонами спадали на ее плечи. Большие темные глаза искрились, как горящие угольки, а в гордом изгибе полных чувственных губ таилось что-то дьявольское. Кожа ее, гладкая, чистая, как и обивка тахты, на которой она возлежала, была цвета слоновой кости, а тончайший шелковый пеньюар – глубокого черного цвета. Он скорее подчеркивал, чем скрывал очертания ее полных грудей и округлых бедер.