Картер Браун - Шелковистый кошмар

– Я твоя, Дэнни, – прошептала она севшим голосом, – возьми меня.

Я встал с тахты и с завороженным видом шагнул в ее сторону. За мгновение до того, как я приблизился к ней, Полночь засмеялась, широко раскрыв рот, и этот шедший из нее звук был звуком ее победы, полной и окончательной.

– Кто знает? – Груди ее дергались тем сильнее, чем громче она смеялась. – Может быть, твоя маленькая секретарша даже насладится сюрпризом, который мы ей приготовили, так же как и ты своим, Дэнни?

– У меня есть для тебя маленький сюрприз, милая, – сказал я.

Она все еще продолжала смеяться, когда мой правый кулак нанес ей сокрушительный удар в челюсть. В ее глазах промелькнули недоумение и страх, прежде чем они остекленели, и, потеряв сознание, она свалилась на пол. Я постоял, глядя на нее, пока мое тело содрогалось в приступе неудовлетворенного желания. Кое-как я дотащился до стойки с алкоголем и сделал несколько больших глотков, празднуя победу над собой. Осушив бокал, я почувствовал себя намного лучше, и мне стало совсем легко, когда я увидел тяжелое серебряное ведерко для льда. Я высыпал оставшиеся кубики на ковер и подошел с ведерком к двери. Громила, как я и ожидал, стоял напротив двери.

– Полночь попросила, чтобы ты принес еще льда, – сказал я и ткнул ведерком прямо в его массивный живот.

– Что? – Его руки машинально схватили ведерко, глаза с подозрением сузились.

– Если не верите мне, спросите ее сами. – Я указал большим пальцем через плечо и отступил назад, давая ему возможность войти в комнату.

Два решительных шага, и он рядом со мной. И тут он увидел Полночь, растянувшуюся во весь рост на спине, ее обнаженную грудь, бедра, челюсть у него отвисла в тупом непонимании. Заторможенность его реакции, непонимание, почему это Полночь лежит без движения, работали на меня, так же как и то, что тяжелое серебряное ведерко занимало его руки. Я должен был действовать наверняка и не теряя времени. Мне отнюдь не светило превратиться под его руками в нечто, напоминающее отбивную. Недолго думая, я крепко сжал кулак и, нацелившись прямо в правое ухо, вложил в удар всю свою силу. Он хрюкнул и зашатался, затем слепо сделал шаг вперед, ведерко выпало из рук, но он все же устоял. Тогда я сцепил пальцы обеих рук и с замахом из-за головы вмазал ему по шее. Еще один хрюкающий звук был единственной реакцией гориллы. В моей голове истерично и сумбурно пронеслась мысль: есть ли у него вообще нервная система? Но тут он опустился на колени, как раб, отдающий последний долг своей обнаженной госпоже, и, наконец, свалился на ковер лицом вниз.

Я достал из кармана его брюк связку ключей, а из-за пояса револьвер калибра 38, затем вынул ключ из замка и запер дверь снаружи. Неслышно ступая, я спустился в подвал, как сказочная фея, несущая спасение, и открыл комнату, в которой находилась Фрэн Джордан.

Она лежала на кушетке в состоянии полной подавленности, граничащей с отчаянием, когда вдруг вошел я. Ее зеленые глаза едва не выскочили из орбит, она села, повторяя только одно: «Дэнни? Дэнни!»

– Кем же я еще могу быть? – проворчал я. – Подъем! Джордан, уже подошел последний автобус, и он не будет ждать даже такое сексуальное пугало, как ты.

Когда я открывал адскую розовую камеру Бенареса, Фрэн уже полностью пришла в себя и стояла за моей спиной. Я широко открыл дверь и крикнул:

– Бенарес! Черт возьми, выходи, и быстрее.

И снова бесформенный бугор в середине соломенного матраца судорожно дернулся, а потом медленно пополз к двери.

– Вставай на ноги, старина Джонни, – сказал я. – Конница подоспела вовремя.

Бенарес поднял голову и непонимающе уставился на меня.

– Это снова ваши хитрые уловки, – пробормотал он. – Вы хотите, чтобы я встал, и она снова начнет меня бить.

– Никаких уловок, – выпалил я. – Ты будешь выходить или нет?

Внезапный проблеск надежды засветился в его глазах.

– Но как вам…

– Давай оставим вопросы на потом, – прервал я его, – нам предстоит еще много сделать, прежде чем мы выберемся с этой свалки. Мне нужна твоя помощь.

За моей спиной вскрикнула Фрэн, разглядев на спине Бенареса рубцы и видя, с каким трудом он поднимается на ноги.

– Это она сделала? – спросила она ошеломленно.

– Нам нельзя терять ни минуты, пока Полночь не очухалась, – проворчал я вместо ответа, хватая Бенареса за руку и помогая ему выйти из комнаты.

– Я подумал, что ты один из ее парней, – тихо произнес он. – Это не так?

Он прислонился к стене, часто моргая, и я понял, что даже слабый свет в подвале режет ему глаза после десяти дней, которые он провел в тусклом красном кошмаре.