Дмитрий Линчевский - Гранатовый срез

— Интересно, проснулись мои фэбсы, или еще дрыхнут? Пойду-ка я, проверю, может, чего хорошего узнаю.

— Давай, — кивнул Калашников, встречаемся здесь же, на лавке…

На порог фирмы 'Крона' тяжелая нога Фокина ступила ровно в 10 часов.

— Значит так, мужики, — обернулся Олег к семенившим сзади Тимохину и Полынцеву. — Сейчас я заведу с ним душевную беседу — а вдруг, и правда, человек не при делах — но вы пока не встревайте, молчите. Когда уточню некоторые моменты — подам условный сигнал: если кашляну, то все в порядке, а если…

— Пукну, — подсказал Тимохин, — то сразу задерживаем.

— Ну ты — сын глиста и таракана, — нахмурился Фокин, — не в ресторан приехали, слушай, когда дело говорят.

— Да какое там дело, — поморщился оперативник. — Пошли уже, на месте разберемся…

В просторном фойе было тихо и безлюдно, лишь приоткрытая дверь в кабинете директора указывала на то, что в домике кто-то находился.

— Тук, тук, тук, — заглянул в щелку Олег. — Принимают ли здесь гостей непрошенных?

— Ой! — вздрогнула Белецкая, чинно восседавшая в кресле Батюшкина. — Вы меня когда-нибудь заикой сделаете. Разве можно так тихо подкрадываться?

— Они же сыщики, — улыбнулся Кривенко, развалившийся на стуле рядом. — Им положено.

Фокин подошел к Николаю Викторовичу, поздоровался за руку. Полынцев и Тимохин застыли в дверях.

— Вы ко мне? — сухо поинтересовалась Тамара Алексеевна.

— А к кому ж еще? — огляделся Олег. — Разве что вот у вашего партнера кое-что спросить, раз уж повстречались.

— Слушаю, — с готовностью кивнул директор.

— Не ожидал вас здесь увидеть. Думал, стороной будете фирму обходить после того случая.

— Нет, нет, никаких общих дел. Я просто бумаги заехал забрать. С прошлого раза остались.

— Как ночью спалось? — решил не растягивать прелюдию Фокин, — Ужасы, кошмары не мучили?

Кривенко настороженно вскинул брови, но по инерции продолжал улыбаться.

— А к чему этот вопрос?

— Да так, вид у вас какой-то нездоровый. Думаю, не болеет ли человек, не бродит ли при луне по городу?

— Шутник, — невесело сказал директор. — Нет, не брожу, сплю хорошо. Нужны свидетели? Или так поверите, на слово?

— Я на слово даже себе не верю. Вот зарекался, к примеру, ватрушки не есть — а ем. Поклялся курить бросить — а курю. Так что выкладывайте ваши доказательства.

— Мои доказательства простые — дома был, в кровати лежал, сны о красивых девушках смотрел.

— Один?

— В каком смысле?

— Один живете?

— К счастью, да.

— Как старый женатик, понимаю вас и даже в чем-то завидую, но только не в этой ситуации…

Пока хирург штопал Мухина, Калашников с Антоновым, сидя на лавочке у палатки, предавались унынию.

— Если скажут, госпитализировать, Муха умрет от разрыва сердца — до смены несколько дней осталось, — сказал Антонов, ковыряя палочкой грязь на сапогах.

— Не должны. Ранение, вроде бы, легкое.

— Правильно говорят: 'все хреновое происходит в последние дни'. Умные люди перед съемом вообще с базы не выходят.

— Так он и не выходил, — кисло заметил Колдун. — Они сами пришли.

На горизонте показался Кандиков с кипой бумаг подмышкой. В отличие от собровцев, лицо его лучилось радостью.

— Есть контакт! — крикнул он издали, вскидывая ноги, как цапля на болоте. — Не самая глупая идея была с фотками-то.

— Неужели кого-нибудь опознали? — встрепенулся Калашников.

— А то, — расплылся в улыбке Кандиков. — И даже больше, чем ты думаешь.

— В каком смысле?

— Сейчас доплыву, расскажу.

— Так ты пошустрей ходулями шевели.

— Я ж, блин, не вездеход. Отвык уже это дерьмо месить.

— А что за ситуация такая? — недоуменно спросил сышика Николай Викторович. — За лунатизм новая статья в кодексе появилась?

— Смешно, — ухмыльнулся Фокин. — Лучше сказать так: за лунатизм прошлой ночью. Всех, у кого нет алиби, приказано задерживать и сажать на 15 лет.

— Круто. А почему не на 20?

— Начальство у нас мягкое, ему бы в детском саду работать, а оно, вишь, в карательные органы подалось.

— Ой, пойду-ка я к себе, — передернулась от последних слов Белецкая. — У вас здесь какие-то мужские разговоры начались, мне от них нехорошо становится. Кофе вам сделать?

— Если можно, — кивнул директор.

— И мы не откажемся, — кашлянул Тимохин, выпуская женщину из кабинета.

— Так что вы говорите? Алиби? — переспросил Николай Викторович.

— Алиби, — подтвердил Олег.