Джеймс Чейз - Репортер Кэйд (пер. Згерский)

Кроме них в гостиной сидел в кресле и курил крепкую, судя по дыму сигару, крупный мужчина с массивным животом и пышными усами. Это был знаменитый Ренадо, командовавший всеми тореадорами. Он поднялся и пожал руку Кэйду. Ренадо сказал, что он счастлив встретиться со столь известным мастером, как Кэйд. Кэйд ответил на корявом испанском подобным же комплиментом.

Ренадо подвел его к Диасу, который ждал у окна, словно король, соизволивший дать аудиенцию. Талант Кэйда состоял и в том, что он умел брать самые неприступные барьеры. Не прошло и пяти минут, как Диас расслабился и даже заулыбался. Кэйд сразу понял: этот человек падок на лесть, и не поскупился на комплименты в его адрес.

Крил застенчиво державшийся ближе к двери, начал распаковывать оборудование Кэйда. Несколько минут спустя тот уже делал снимки. Работая, он не жалел пленки. Кэйд знал, что рано или поздно объект съемки все же выдаст свою подлинную сущность, хотя бы на мгновение. Он отснял уже более семи десятков кадров, прежде чем дождался того момента, на который так рассчитывал.

Диас позировал весьма охотно. Его представления о том, как он будет выглядеть наиболее импозантно и впечатляюще, менее всего интересовали Кэйда, хотя он шел навстречу любым желаниям и предложениям Диаса. Превосходный кадр получился, лишь когда Франоко, наблюдавший за ними с презрительно-враждебным выражением лица неудачника, следившего за счастливчиком, нечаянно задел прислоненные к креслу шпаги и с грохотом обрушил их на пол. Диас обернулся к нему. На лице его были ярость и жестокость. Он заорал:

— Ты, придурок неуклюжий, не можешь пару минут постоять спокойно!..

Кэйд понял, что получил наконец то, что нужно. Для приличия сделал еще десяток снимков.

— Вы придете посмотреть на мой бой? — спросил Диас. Теперь, казалось, он сожалел, что съемка закончилась.

— Конечно, — ответил Кэйд и подал знак Крилу, чтобы тот упаковывал оборудование.

— Это будет грандиозное зрелище, — произнес Диас. — Станете потом своим внукам рассказывать, что видели своими глазами, как великий Диас поразил быка.

Кэйд пообещал Диасу комплект фотографий. Они пожали друг другу руки. Ренадо тоже стиснул ему ладонь.

Когда они вдвоем с Крилом переходили улицу, направляясь к арене, Крил сказал:

— Он глуп, но в бою действительно велик, сеньор. Это очень смелый человек. Многое можно простить человеку за его смелость. Сегодня вы увидите его во всем великолепии. Еще год пройдет — и он уже не будет таким: слишком много женщин в его жизни. А это, поверьте, чревато поражением.

Кэйд не слушал. Он думал о Хуане. Она ушла из отеля рано утром. Он просил ее прийти на корриду, но Хуана ответила, что бои быков ей наскучили, — слишком много она их насмотрелась. Кроме того, ей надо было подготовить дом к новоселью. Как только Кэйд закончит съемки, — пусть сразу едет в их новый дом, она будет его там ждать.

* * *

С первым быком выступал Диас. Это было большое, проворное и бесстрашное животное. Крил сказал, что Диасу повезло, поскольку нынче мало стало хороших быков. Порода пропала. Быки пошли мелкие, лишенные свирепости. И тут уж не важно, насколько хорош и Умен матадор, — с такими животными особого мастерства не покажешь.

Хотя Кэйд совершенно ничего не понимал в искусстве боя быков, он быстро ощутил, что оказался свидетелем великолепного представления. Бык был под стать отважному тореадору. Кэйд сделал три сот— ни снимков, действуя быстро и точно. Крил был поистине его оруженосцем, вручая ему нужные камеры так четко, что Кэйд работал почти без пауз.

Финальный, смертельный удар на много дней запечатлелся в его памяти. Диас продемонстрировал подлинно дикую силу. Мощным ударом вогнал шпагу в животное по самую рукоятку, как иголку в шелк. Бык был уже мертв еще до того, как свалился на песок арены.

Пока Диас медленно совершал круг почета, надменно и гордо принимая восторги толпы, Кэйд кивнул головой Крилу, и они оба покинули арену.

Крил загодя договорился с хозяином, чтобы фотомастерская в это время была открыта, и Кэйд мог сразу проявить пленки и отпечатать фотографии. Поэтому они сразу поехали туда. Два часа спустя Кэйд вышел из темной комнаты с большой пачкой еще влажных снимков в руках.

Крил пил пиво и болтал с хозяином мастерской. Они оба вскочили при появлении Кэйда, вопросительно глядя на него.

— Все в порядке, — сказал Кэйд и начал раскладывать фото на столе.

Это было скромно сказано. Когда все трое просмотрели снимки, хозяин мастерской, толстый лысеющий мексиканец, ненавидевший бои быков, судорожно и шумно вздохнул.