Картер Браун: Смерть в стиле рок

– Вот вроде и все, Дэнни, – вздохнула Марго. – Вы испытываете ко мне отвращение? За то, что я принимала в этом участие?

– Если события разворачивались так, как вы рассказали, то все вы в это были замешаны, – заключил я. – Так какого черта кого-то взволновало возвращение Ширли в Санта-Байю?

Она яростно закивала, и я даже подумал, что шампанское стремительно ударило ей в голову.

– Вот это я и имела в виду, – серьезно и вполне трезво проговорила Марго. – Как и намекала вам раньше, Дэнни. Ни у кого, кроме как у Ширли, не было причин убивать Барроу, а у нее, должно быть, имелись очень веские основания, чтобы пойти на это.

Я поднялся:

– Спасибо за рассказ, Марго.

– Изложив вам все, я себя чувствую как-то лучше, – призналась она. – Если Рик узнает, он меня убьет!

– Пусть Рик вас не волнует, – сказал я. – Беспокойтесь, как бы Френк не узнал.

Ее лицо побледнело под загаром.

– Но вы же не скажете ему, Дэнни. Прошу вас!

– Думаю, что нет, – великодушно заверил я и направился к двери.

Она стремительно выскочила из-за бара, запнулась и лицом вниз рухнула на пол. Тонкая ткань платья обтянула аппетитные округлости ягодиц, и на мгновение я испытал искушение. Но тут же понял, что над нами витает тень Холли Райc.

Вернувшись домой, я налил себе выпить, чтобы избавиться от кислятины шампанского во рту. Затем позвонил капитану Шеллу. Он, как всегда, был мрачен и зол.

– Всего лишь один вопрос, – быстро сказал я. – О сержанте, который собирался посадить Барроу за наркотики, а потом получил указание сверху выпустить его. Не тот ли это самый сержант, который шесть лет назад явился в дом Торманов, когда там после вечеринки умерла девушка?

– Так уж получилось, что тот самый, – ответил Шелл. – А что?

– Вот и подумайте об этом, – с наслаждением произнес я и повесил трубку.

Я бесконечно долго тянул свою выпивку, усевшись в кресло, размышляя и прикидывая. Ничего толкового в голову не приходило. Марго то ли рассказала правду, то ли врала. Внутренний голос убеждал, что она была искренна. Не из-за благородства, а потому что хотела избежать опасности разоблачения. Несмотря на шампанское, ей нелегко дался рассказ о событиях той ночи и о ее роли в них. Мысль, что об этом может узнать весь мир, была для нее непереносима. Но почему после шести лет молчания тень Холли Райc вдруг стала столь громогласно взывать к мести? Или же, вдруг пришло мне в голову, и все эти шесть лет ее тень отнюдь не была безгласна? Сняв трубку, я набрал номер Торманов. Телефон звонил долго и упорно, пока наконец не раздался невнятный голос Марго:

– Слушаю.

– Это Дэнни, – весело сказал я. – Как вы себя чувствуете?

– Паршиво! Уходя, вы могли бы и поднять меня!

– Боялся, что после физического контакта уже не смогу отвечать за себя, – соврал я.

– Вы просто болтун! – Но голос у нее потеплел.

– Я все думаю о том, что вы мне рассказали. От вас потребовалось немалое мужество, Марго, и в то же время вы не выгораживали себя.

– Спасибо, – тихо пробормотала она.

– Но в результате вашего повествования все стало куда запутаннее, чем, наверно, было в реальности. Значит, пока Холли считала, что Бен тоже будет, она хотела принять участие в вашем сборище?

– Совершенно верно. Я рада, что вы это поняли, Дэнни.

– И на самом деле Холли всего лишь опечалилась, выяснив, что, по сути, она самая настоящая лесбиянка. Но в любом случае ей рано или поздно пришлось бы это понять.

– Откровенно говоря, вы сами не понимаете, как помогли мне, Дэнни! Я уже чувствую себя куда лучше.

– И вы могли бы забыть о всем, что тогда было, – легко бросил я, – если бы не шантаж.

– Вы правы, – быстро отреагировала она. – Как можно забыть, если каждый месяц приходилось платить и… – Она помолчала. – Ах вы, подонок! – тихо воскликнула через несколько секунд. – Ах вы, грязный, подлый, хитрый подонок!

– Перед смертью Холли все изложила на бумаге? – поинтересовался я. – Или, может, кто-то записал ее рассказ на диктофон?

– Она все написала, – с трудом выдавила Марго. – Подробно описала все, что с ней произошло в этом доме. Года два назад, вскоре после свадьбы, мы получили копию этой ее записи по почте.

– От Френка?

– Должно быть, от него. От кого же еще?

– И сколько же платите?

– По тысяче в месяц от каждого из нас. При первом же промедлении подлинник письма окажется в полиции.

– А как насчет Бена Уошберна? Он платит ту же сумму?

– Понятия не имею. Об этом как-то не принято спрашивать.