Харлан Кобен: Обещай мне

Но в тот момент, когда он собирался повернуться и уйти, до него донеслись слова:

— Так вы там были с Рэнди?

И ответ:

— Господи, мы там оба перебрали.

— Пива?

— Пива и вообще спиртного.

— А как же добирались до дома?

— Рэнди отвез.

Майрон замер, не в силах пошевельнуться.

— Но ты же сказала…

— Тсс! — И тут же: — Эй! Там есть кто-нибудь?

Его обнаружили.

Майрон, напустив на себя беззаботный вид, стал шумно спускаться, насвистывая что-то по пути. Девушки расположились в помещении, когда-то бывшем его спальней. Последние «отделочные работы» проводились здесь в 1975 году, и это было заметно. Его отец, который сейчас вместе с матерью наслаждался жизнью в кондоминиуме в престижном городке Бока-Ра-тон на восточном побережье Флориды, отлично умел обращаться с двусторонней липкой лентой. Деревянные панели обшивки смотрелись такими же устаревшими, как и полудюймовая видеокассета формата «Бетамакс», и местами начали отклеиваться. Половицы, скрепленные каким-то аналогом современных моментальных клеев, покоробились и скрипели под ногами.

Девушки, одну из которых Майрон знал всю жизнь, а со второй познакомился только сегодня, смотрели на него широко открытыми глазами. На какое-то время воцарилась тишина, и Майрон махнул рукой.

— Привет, девчонки!

Майрон Болитар всегда гордился своим умением завязывать беседу.

Девушки учились в выпускном классе, обе были хорошенькими и смешливыми. Ту, что сидела на краю его старой кровати и с которой он познакомился всего час назад, звали Эрин. Майрон начал встречаться с ее матерью Эли Уайлдер — вдовой и внештатной журналисткой, писавшей статьи для журналов, — два месяца назад. Эта вечеринка, организованная в доме, где Майрон вырос и которым теперь владел, была своего рода первым выходом в свет Майрона и Эли как «пары».

Вторая девушка — Эйми Биль — передразнила его приветственный жест и интонацию:

— Привет, Майрон!

Снова наступила тишина.

Он впервые увидел Эйми Биль на второй день после ее рождения в медицинском центре Святого Варнавы. Эйми и се родители Клэр и Эрик жили в паре кварталов от него. Майрон был знаком с Клэр еще со средней школы, в которую они вместе ходили и которая располагалась в полумиле от места, где они сейчас собрались. Он повернулся к Эйми. На мгновение ему показалось, что время вернулось на двадцать пять лет назад. Эйми была очень похожа на мать — та же плутовская и беззаботная улыбка, и он словно оказался в далеком прошлом.

— Я пришел набрать льда, — пояснил Майрон, для убедительности показав большим пальцем на морозильник.

— Это круто! — заметила Эйми.

— И даже очень, — отозвался Майрон. — Лед намного круче яиц, сваренных вкрутую.

Он хмыкнул, но его никто не поддержал.

С той же глупой ухмылкой Майрон перевел взгляд на Эрин, но та отвернулась. Она держалась так весь вечер — вежливо и отстраненно.

— А можно задать вопрос? — произнесла Эйми.

— Давай!

— Ты действительно вырос в этой комнате?

— Совершенно верно.

Девчонки переглянулись и хихикнули.

— А что? — поинтересовался Майрон.

— Эта комната… она какая-то странная.

— Будто слишком ретро, чтобы быть ретро, — пояснила Эрин, решив наконец тоже что-то сказать.

— А как называется эта штука? — спросила Эйми, указывая на предмет мебели, находившийся перед ней.

— «Бобовый пуф». [1] Пуф с виниловым покрытием, набитый мелкими «бобами» (пластиковыми шариками), который принимает форму тела сидящего человека. — Здесь и далее примеч. пер.

Девчонки снова хихикнули.

— А почему в эту лампу вкручена черная лампочка?

— От нее постеры светятся.

Снова смех.

— Послушайте, я тогда учился в школе! — заявил Майрон, будто это все объясняло.

— А девушек сюда приводил? — не унималась Эйми.

Майрон приложил руку к сердцу.

— Настоящий джентльмен никогда не рассказывает о своих победах, — ответил он и, помолчав, добавил: — Да.

— А сколько?

— Что — сколько?

— Сколько девушек сюда приводил?

— А-а. Примерно… — Майрон закатил глаза и начал загибать пальцы, глядя в потолок. — Значит, три в уме… Я бы сказал, между восемью и девятью сотнями тысяч.

Теперь девчонки смеялись уже в полный голос.

— Вообще-то, — заметила Эйми, — мама рассказывала, что ты был очень даже ничего!

— Что значит «был»? — Майрон удивленно поднял брови.

Девчонки повалились на кровать, задыхаясь от смеха. Майрон покачал головой и пробурчал нечто невразумительное по поводу уважения к старшим. Немного успокоившись, Эйми спросила: