Дэн Кавана - Насчет папайи

— Так что же ты выберешь?

— Мне не нравятся мидии, хотя тут надо хорошенько подумать. Не нравятся благовония, потому что молодой и ретивый таможенник запросто может принять их за опиум. И, как я уже говорил, мне не нравится твое «Разное». Я бы выбрал орехи, консервы или цветы. Помимо всего прочего, выбор зависит и от характера контрабандиста. Человек с претензией на оригинальность выберет цветы, технически оснащенный — консервы, а терпеливый — фисташки. Но ты запомни — я тебя перехитрю. Уж тебя я перехитрю в любом случае.

Даффи задумался. Что это — совет? Предостережение, чтобы он никогда не пытался вступить с ним в единоборство? Может статься, так оно и было. Бывалому таможеннику, такому, как Уиллет, не могло понравиться играть в прятки с таможенником-дилетантом. Ему хотелось бы получить намек, какие-то конкретные факты. Вот только Даффи их не знал — ни времени поставки, ни того, что именно нужно искать. Все, что у него было — это гипотезы. Офицер, вскройте-ка вон ту гипотезу. Так я и думал. Двойное дно.

Он решил хотя бы отчасти ответить на немой вопрос Уиллета.

— Если я что-нибудь обнаружу…

— Да?

— Как далеко распространяются ваши полномочия?

— Куда угодно.

— Ты имеешь в виду, и за пределы аэропорта? Если, например, «Грузоперевозки Хендрика»…

— Нет, я имею в виду куда угодно. Если тебе удастся пройти через таможню, это не значит, что теперь ты можешь спать спокойно. Если товар запрещен к ввозу или облагается пошлиной, то он всегда останется запрещенным или подлежащим обложению. И искать его мы можем где угодно.

— Понятно. А если я не буду пытаться? Если я на паромной переправе возьму и выброшу товар за борт?

Морщинки Уиллета снова собрались в улыбку.

— Что ж, следи за течением, вот мой совет.

— ?

— Несколько лет назад был похожий случай. Один парнишка, летевший частным бортом, сдрейфил. Он вез с собой увесистый мешочек травки явно не на корм коровкам. Процент соломы предельно низкий. Ну, значит, по дороге он обделался и скинул все добро в Канал. Приземлился и пошел домой — враз обеднел, но хоть коленки не так дрожат. Прошло несколько дней, и вот прибой выносит этот неслабый мешочек на побережье Дорсета. Ух ты, вот удача, думает старик-фермер и делает самокрутку. Лишь через какое-то время он понимает, что это и есть тот «веселый табачок», о котором трещат газеты. Он звонит нам, мы приезжаем, наводим справки, и берем того голубчика тепленьким.

Даффи это показалось чересчур уж замысловатым. Он хмыкнул и проговорил:

— Да, кстати, у меня еще вопрос. Если я что-нибудь найду, можно мне вам позвонить?

— Только попробуй нам не позвонить!

Уиллет явно гордился своей профессией, гордился прогрессом, который в последнее время произошел в Хитроу. Теперь пронести что-то незаконное через таможню Хитроу стало гораздо труднее. Конечно, это означало, что сообразительные ребята будут пытать счастья в другом месте — хотя бы в Лутоне или в любом специализирующемся на групповом туризме либеральном аэропорте, где наркодилеры проскакивают через зеленый коридор в обнимку с домохозяйками в растрепанном перманенте и с бутылкой беспошлинного рома в свободной руке. Но несмотря на это, основания для гордости у Уиллета были.

— Я могу… не вдаваться в подробности?

— Конечно — мы часто принимаем даже такие подсказки, как: Ямайка, в этом месяце. Все больше шансов.

— А если я, наоборот, расскажу все до мелочей? — Даффи, как всегда, был крайне скрупулезен в вопросах собственной безопасности.

— Второй ящик, верхняя полка. Мы были бы тебе благодарны, приятель.

— А что если я позвоню, а тебя не окажется?

— Спроси Дики Малетта — первоклассный парень. Не скажу наверняка — я не юрист, но, по крайней мере, степень твоей неприкосновенности прямо пропорциональна степени нашей уверенности в том, что мы и дальше будем получать от тебя информацию.

Это все звучало очень округло и официально, а значит, совершенно непонятно. Даффи попробовал еще раз.

— Если я тебе позвоню и не скажу, что это я, а скажу просто: «Я заинтересованный член общества» — предположим, я так и скажу, но ты-то ведь поймешь, что это я дал тебе наколку. Должен ли ты будешь признаться, что ты меня знаешь?

Уиллет понял, что это уже не очередной вопрос теста на изобретательность (тест, конечно, тоже не был высосан из пальца): его проверяли. Он немного подумал.

— Я думаю, — сказал он наконец, — что если ты назовешься так, я буду вынужден принять твои правила и соблюсти анонимность. Но, во соблюдение формальностей, я так-же должен предупредить, что если это произойдет во второй раз, я безусловно буду вынужден поступить иначе.