Барри Гиффорд - Дикие сердцем

Пердита выбросила окурок в окно, немедленно достала другую сигарету и зажгла ее, раскочегарив прикуриватель.

— Давай, Бобби, — сказала она.

Бобби натянул колготки на голову и поправил их. Лицо у него исказилось — стало кривым и плоским, губы расплющились, а волосы облепили голову, как у мокрой выдры.

— Пошли! — драматически прошептал Бобби, его голова покачивалась перед лицом Сейлора, точно гадюка перед нападением.

Сейлор разорвал упаковку с колготками и до половины натянул на голову нейлон.

Пердита остановилась перед магазином. Улица была пустынна.

— Не глуши мотор, Чикита. Мы скоро, — сказал Бобби.

Было два часа дня, солнце палило вовсю. Едва Сейлор вышел из машины, он вдруг заметил, что печет как в аду на сковородке. До тех пор он был в оцепенении. Предшествующие часы прошли в каком-то трансе, он не чувствовал ни тепла, ни холода, только бег минут. Входим в четырнадцать часов, сказал Бобби. Выходим в четырнадцать часов три минуты, тридцать секунд. В руках — пять тысяч долларов.

Бобби вошел первым, держа в левой руке черную холщовую сумку. Правой он поднял обрез и твердым голосом сказал двум продавцам за прилавком:

— Оба в подсобку! Живо!

Они зашевелились. Обоим было за пятьдесят, полные, очки в металлической оправе, изрядно полысевшие. Ни дать ни взять — близнецы.

— Стой тут, — сказал Бобби и пошел за ними. — Присматривай за дверью. Если кто войдет, придержи его, быстро.

Сейлор поднял «вессон», чтоб Бобби мог его видеть. За спиной Сейлор услышал, как Бобби приказывает близнецам открыть сейф. Ни один из продавцов не произнес ни слова.

Помощник шерифа округа Игуана объезжал окрестности и припарковал патрульную машину наискось от «кадиллака» с работающим мотором.

Помощник вышел из машины и подошел к «кадиллаку». Он посмотрел на Пердиту сквозь солнцезащитные очки, похожие на летчицкие, улыбнулся и оперся о крышу машины.

— Ждем кого-то, мисс? — спросил он.

— Mi esposo, — ответила Пердита. — Он в магазин зашел.

— Поосторожнее с сигаретой, мэм. Пальцы сожжете.

Пердита затушила окурок в пепельнице.

— Gracias, командир.

Бобби поспешно вышел из магазина, все еще в колготках на голове, с сумкой и обрезом. Пердита нажала на газ, и резко дала задний ход, сбив помощника шерифа. Она проехала пятьдесят ярдов, резко затормозила, врубила переднюю скорость и снова дала по газам. Машину стало заносить, но она справилась с управлением. Пердита до упора выдавила акселератор, не обернувшись назад.

Зажав револьвер обеими руками, помощник шерифа встал на одно колено. Первая пуля попала Бобби в правое бедро, вторая вошла в левый бок. Шок от первой пули заставил Бобби выпустить сумку. Второй толчок вывернул правую руку Бобби, и стволы обреза непроизвольно воткнулись ему в подбородок. «Итака» выстрелила, разбрызгав мозги Бобби по надписи на стеклянной витрине.

Шедший прямо за Бобби, Сейлор увидел, как удирает Пердита. Как только он заметил помощника шерифа, Сейлор рухнул на землю, выронив «вессон». Он обхватил руками замотанную колготками голову, уткнулся лицом в грязь и лежал, пока помощник шерифа не приказал ему встать.

— Привет, Мейс, это Джонни.

— Рад, что ты позвонил, старина. Ты все еще в Эль-Пасо?

— Мы в «Бест Вестерн» в Форт-Стоктоне.

— Через пару часов увидите Лулу. Только что в новостях сообщили, что Сейлор Рипли и еще какой-то тип пытались ограбить магазин. Рипли в окружной тюрьме в Большом Тунце. Помощник шерифа застрелил второго парня.

— Спасибо тебе. До скорого.

— Давай.

Лула сидела на скамейке в приемной окружного суда, когда туда вошли Джонни и Мариэтта. Едва увидев Лулу, Мариэтта кинулась к ней, села рядом, обняла и поцеловала.

— Ох, детка, я уже думала, что больше никогда тебя не увижу.

По щекам Мариэтты текли слезы. Она прижала Лулу к себе, Лула не сопротивлялась.

— Радость моя, мне ужасно жаль, что все так вышло. Я знаю, ты считаешь меня сумасшедшей старухой, но я просто места себе не нахожу.

— Ты не старуха, мама. Привет, Джонни.

— Привет, Лула. Как чувствуешь себя?

— Устала сильно. Как собака устала.

— Ты едешь домой, детка — сказала Мариэтта. — Джонни отвезет нас в аэропорт Сан-Антонио.

— Мама, у Сейлора большие неприятности. Я не могу его бросить.

Мариэтта взяла дочь за плечи и взглянула на нее в упор. Глаза Лулы покраснели, волосы грязные и спутанные, щеки бледные.

— Очень даже можешь, — сказала Мариэтта.