Мишель Лебрен - Детектив Франции Выпуск 8

— Ты отправил письмо, что лежало у меня на столе в кабинете? — вдруг всполошился Гастон.

— На имя Ги Таннея? Оно ушло сегодня рано утром, сразу же после того, как я покончил со взломом двери нашего магазина.

Гастон расплылся в улыбке и выдохнул великолепное колечко дыма.

— Ну что же, все идет наилучшим образом. О! Извини меня, старик. Франсуаза не очень перепугалась?

— Нет, я заверил её, что с тобой произошел несчастный случай.

— Очень хорошо.

В дверь постучали, и появилось в белом обрамлении лицо сиделки:

— Визит к месье Беррьену.

Она посторонилась, чтобы пропустить визитеров. Ими оказались семь молоденьких очаровательных женщин, возможно несколько злоупотребляющих косметикой, в обуви со слишком, может быть, высокими каблуками, донельзя нагруженных цветами, бутылками, завернутыми в бумагу, и кучей всякой всячины. Защебетав — месье Макс то, месье Макс это, — они окружили кровать раненого и наперебой стали желать ему быстрейшего выздоровления. Гастон, окутавшись душистым облаком дыма, с блаженной улыбкой смаковал всю прелесть, исходившую от столь приятного общества.

Снова распахнулась дверь. Воистину палата становилась слишком тесной, а клубы дыма от сигары, смешавшись с резкими духами посетительниц, создавали малопригодную для нормального дыхания атмосферу. Войдя, Франсуаза задохнулась, закашлялась, но сумела все — таки протиснуться через толпу. Оказавшись у больничной постели, она положила на столик сеточку с апельсинами и поцеловала мужа.

— Вижу, у тебя много народу, — весьма кстати отметила Франсуаза. — И я тебе принесла апельсины, — добавила она. — Представь меня своим друзьям.

— Гм — гм, — засуетился Гастон. — Милые дамы, это моя супруга.

Воцарилось уважительное молчание, и Гастон завершил презентацию обобщающей фразой:

— А это все — жены моих самых лучших клиентов.

— Рада познакомиться, — любезно сказала Франсуаза.

Разговор разгорелся с новой силой, пока в дверь снова не постучали. На фоне общего гвалта и бестолковщины на пороге возник высокий, элегантно одетый мужчина с пакетиком в руке. Он пробился к кровати и, широко улыбаясь, торжественно изрек:

— Мой дорогой друг, сын рассказал мне о несчастном случае с вами, и я не медля решил навестить вас. Счастлив видеть, что вы в прекрасной форме!

— Мой дорогой Тайней, позвольте представить вам мою супругу и шурина, Филиппа Малосена.

Паскаль Тайней был в восторге и искренне рад. Он спросил, когда Беррьены намеревались опубликовать извещение о помолвке их дочери. Затем он оглядел присутствующих, и его неожиданно прихватил злейший приступ кашля, когда среди них он узнал посетительницу, выделявшуюся буйной копной белокурых волос. Та обворожительно улыбнулась ему, подкрепив свое расположение также и тем, что слегка подмигнула. Танней — отец продолжал, уткнувшись в платок, натужно кашлять.

Количество гостей увеличилось с одиннадцати до двенадцати, когда к больному, бойко работая локтями, продрался Ги Тайней. Он слегка вздрогнул, заметив белокурую молодую женщину, которая подмигнула и ему, а затем обратился к Гастону, наблюдавшему за ним с некоторой опаской:

— Дорогой месье, я получил ваше любезное письмо и хочу выразить вам свою благодарность. Можно мне поцеловать вас?

В ответ на утвердительный кивок он, не долго разбираясь, чмокнул его куда — то в щеку. Подошедший политик положил на колени Гастона свой пакетик:

— Дорогой мой, я знаю, что вы курите сигары, поэтому я позволил себе… Это гаванские, прямо с Кубы. В Национальном собрании их продают баснословно дешево.

Взволнованный Гастон выразил ему свою признательность. Он приглядывал краешком глаза за будущим зятем и видел, как тот, энергично помогая себе локтями, пробрался к Жильде и начал ей что — то нашептывать на ухо. Гастон нахмурился. Пусть этот шалопай только осмелится огорчить его Эвелин…

Появилась и она. Поцеловав дядюшку, папу и маму, она стала взглядом разыскивать жениха. В общей суматохе тот не видел, как она вошла, и как раз в это время весьма плотно прижимался к Жильде, с которой разговаривал почти уста в уста.

Эвелин страшно побледнела, схватилась за сердце и пронзительно вскрикнула. Шум мгновенно затих, и в наступившей мертвой тишине Ги устремился к невесте. Эвелин сквозь рыдания бросила ему в лицо:

— Убирайся! Не хочу тебя больше видеть! Никогда!

— Эвелин, но послушай, я сейчас тебе все объясню!

— Обманщик, лжец! Я никогда не выйду за тебя замуж, слышишь! Никогда!