Эд Макбейн - Джек и Фасолька

— У вас есть мой телефон? — спросил Кроуэл.

— Лучше скажите мне его еще раз, — попросил я.

Я записал его на обратной стороне другой карточки и положил ее в бумажник.

— Ну вот. — Он постоял, переминаясь с ноги на ногу, еще немного. — Извините, что прервал ваш ужин. — Он неуклюже повернулся и ушел в темноту.

Немного погодя мы услышали, как отъезжает его машина, и прислушивались к шуму двигателя, пока он не замер на пути к главным воротам. Насекомые продолжали свое стрекотанье.

— Хорошо, — сказала Вероника.

— Хорошо?

— Она упаковала вещи и оставила этого подонка. Может быть, для нее еще не все потеряно. — Она улыбнулась и подошла ко мне. — Черт с ним, с ужином, — сказала она, — пусть у енотов сегодня будет праздник. — Она жадно поцеловала меня. — Ты готов идти?

Постельный разговор.

Она сказала мне, что ее серьезно беспокоит разница в возрасте между нами. Я ответил, что у нее божественное тело, интеллект компьютера, мудрость гуру и страстность фанатика. Она сказала, что если все это лесть, то я хорошо обучен сладким речам. Я ответил, что в последние две ночи узнал от нее о женщинах гораздо больше, чем за все мои тридцать восемь лет. Она сказала:

— Именно это я имела в виду, Мэтью. У нас разница в девятнадцать лет. Когда тебе будет тридцать девять?

— В феврале.

— Боже, тогда еще хуже. Мне будет пятьдесят восемь в следующем месяце.

— Лучше прямо сейчас съесть тебя, — сказал я.

— Что это значит?

— Что ты притворяешься бабушкой.

— Это волк хотел стать бабушкой.

— Этот волк здесь с тобой в постели. — Я оскалил зубы.

— Я ненавижу волшебные сказки. Я знаю, их придумывают, чтобы пугать детей. Но я хотела бы снова стать маленькой Красной Шапочкой. Уже почти одиннадцать.

Она потянулась через меня к телефону у кровати, я погладил плавный изгиб ее спины, моя рука блуждала по ее телу.

— Не тогда, когда я звоню. — Она еще раз набрала номер. — Мэтью! — предупредила она.

Она прижала трубку к уху и долго слушала, потом положила трубку и вернулась на свое место в кровати. Я заметил, что у каждого из нас есть своя любимая сторона кровати. Вероника любила правую половину.

— Настоящая проблема в том, чтобы никогда не помнить о своем возрасте.

— А если прочитать твои тайные мысли? — спросила она.

— Мы оба предпочитаем правую сторону кровати.

— Как ты думаешь, где она? Если она в самом деле уехала от него…

— Ну, этого мы не знаем.

— Но ведь она забрала всю свою одежду.

— Может быть, она отнесла ее в чистку.

— Всю сразу? — Она покачала головой. — Я хорошо выгляжу в профиль.

— Поговорим о тайных мыслях.

— Особенно с левой стороны. Поэтому я всегда располагаюсь справа. В постели.

— Ты не уступишь эту позицию? — спросил я. — Или можно договориться?

— Может быть, — сказала она. — Предложи мне что-нибудь другое.

— Как насчет должности миссионера?

— Ты знаешь каких-нибудь хороших проповедников? — спросила она и широко раскинула руки и ноги.

— Проповедям я предпочитаю практику.

— Тогда перейдем к практике.

В полночь мы все еще практиковались.

— Думаешь, мы поступаем правильно? — спросила она.

— У нас целая вечность.

— Пока однажды ночью бабушка не упадет замертво рядом с тобой.

— У бабушки вроде бы все в порядке.

— Кроме сердца, — сказала Вероника. — Бабушка потеряла свое сердце. И свою дочь, кажется, тоже. Попробую еще раз разыскать ее.

Она опять потянулась к телефону.

— Держи руки, где положено, — сказала она и стала набирать номер.

— Я только хочу погреть их.

— Ты пугаешь меня, когда так делаешь.

Она прижала трубку к уху, напряженно вслушиваясь.

— Ну что? — спросил я.

— Гудки.

Вероника ждала.

— Куда она запропастилась? — раздраженно сказала она и бросила трубку. — Может, тебе следует позвонить Джеки и выяснить, не пришла ли она туда? Я не могу разговаривать с этим слабоумным идиотом.

Я встал с постели и пошел к комоду, на котором оставил бумажник.

— Ты очень хорош со спины, — сказала Вероника.

— Первое место в Соединенных Штатах, сплошной жир.

— Мы называем это «с жировыми прослойками». И ты не жирный.

— Живой вес сто девяносто фунтов. Что я должен сделать с этой карточкой?

— Это я толстая. Толстая и старая.

— Молодая и стройная, — сказал я.

— «Стройная, красивая, — запела Вероника, — девушка из Иранемы пошла погулять…»

— Вот она, — сказал я.

— Тебе нравится, как я пою?

— Обожаю твое пение. Ты знаешь песенку «Интересно, кто целует ее теперь»? Это из мюзикла «Огонь у Дейзи в гавани».