Эд Макбейн - Белоснежка и Аллороза

— Мистер Хоуп, — она протянула мне руку, — вы очень добры, что пришли.

Я звонил ей утром, спрашивал разрешения посетить ее сегодня. Она отвечала неохотно, а теперь обставила дело так, словно послала мне специальное приглашение.

— Очень любезно с вашей стороны — встретиться со мной.

Я пожал ей руку, ощутив крепкое, сильное пожатие в ответ.

— Вздор, — сказала она. — Я понимаю, что вы пытаетесь вытащить Сару из этого ужасного места. Это устроило бы и меня как нельзя более.

Я уставился на нее.

И не увидел ни хитрости, ни коварства в ее открытом взгляде.

— Посидим здесь? — предложила она. — Такой великолепный день. Я попрошу Патрицию принести нам чай и печенье.

Действительно, день был изумительный. Кругом царила безмятежность. Пеликаны грациозно парили в небе. У края воды белая цапля чистила клювом перья, затем с достоинством удалилась. Мы устроились за стеклянным столиком, я — на солнечной стороне, миссис Уиттейкер, заняв место напротив меня, укрылась в тени зонта.

— Вы беседовали с Сарой, не так ли? — спросила она.

— Да, беседовал.

— Она, кажется, в прекрасном состоянии. Я не могу себе представить, почему они настаивают на том, чтобы удержать ее.

— Вы давно навещали ее, миссис Уиттейкер?

— Где-то в прошлом месяце, я полагаю. Я бы навещала ее чаще, но доктора утверждают, что это не приносит ей пользы. Можете представить себе что-нибудь более противоестественное? Посещения родной матери не приносят ей пользы! На самом деле мы прекрасно провели время, когда я виделась с Сарой в последний раз. Я принесла книги, которые ей хотелось прочесть. Она жадно поглощает книги. Несколько шпионских романов, последний Одлам — названия невозможно запомнить. Сара любит шпионские романы, всякие хитросплетения, она просто обожает их. Ле Карре, например. Я принесла ей один роман Ле Карре в мягкой обложке. Сара, как мне показалось, была тронута. Ей, должно быть, надоело там… Проводить целый день с людьми, которые… вы же знаете… — Она стиснула ладони между колен. — Где же Патриция? Я ведь просила ее принести горячего чаю, считается, что он охлаждает лучше, чем чай со льдом. Это как-то связано с потоотделением и испарениями… Не уверена, что я разбираюсь во всем этом, но китайцы именно в жару пьют чай. Правда, сегодня, кажется, не слишком печет. Сейчас очень приятно, вы не находите?

— Да. И здесь такое чудесное место.

— О да. У Горация был хороший вкус. Он, знаете ли, купил много земли, когда приехал в Калузу, но всегда имел в виду именно это место, мечтая о своем будущем доме. О доме, который он построит, когда женится. Я встретилась с ним позже. Гораций был значительно старше меня — и гораздо богаче. — Она улыбнулась и снова напомнила мне Сару. — Мы с ним вращались в разных кругах. Помнится, когда мы познакомились, я сказала матери, что он слишком стар для меня. И безобразен, добавила я. Хотя он вовсе не был безобразен, напротив, довольно привлекателен. Но мне исполнилось девятнадцать, когда мы встретились, а он был на десять лет старше. И казался мне древним старцем. Я долго ему отказывала и… О! Вот и Патриция, она, наверное, проделала путь до Бостона.

Экономка, впустившая меня в дом, торжественно ступала с подносом, загруженным чашками, блюдцами, ложечками, салфетками. Имелась также небольшая ваза с фруктами и тарелочка с закусками.

— А, Патриция, так вы принесли и фрукты? Как это мило! — сказала миссис Уиттейкер. — И не забыли ложечки? Ах, вот они. Мистер Хоуп, вам с молоком или с лимоном?

— Пожалуйста, с молоком.

— Сахар? Один кусок? Два?

— Один, пожалуйста.

— Угощайтесь, — сказала она, наливая чай. — Спасибо, Патриция, все чудесно.

Патриция кивнула и направилась к дому. У застекленной двери она задержалась и оглядела залив. Я проследил за ее пристальным взглядом. Примерно в ста ярдах от берега я увидел стоявшее там судно. Я снова взглянул на Патрицию. Она все еще смотрела на море, не обращая внимания на то, что я наблюдаю за ней.

Патриция приоткрыла одну из створок дверей, ведущих в дом. Ее рука покоилась на дверной ручке. Патриция колебалась. Солнечный луч упал на стекла и отразился в воде.

Патриция постояла еще немного и вошла в дом.

— Ну, так на чем мы остановились? — Миссис Уиттейкер отодвинула серебряный чайничек. — Или, вернее, на чем остановилась я? Я, кажется, полностью монополизировала беседу. Но вы ведь для того и пришли, не так ли? Послушать, что я скажу.

— Вы рассказывали, что сначала отказали мистеру Уиттейкеру.